Черный ангел - Варвара Клюева Страница 35

- Только через мой труп! - кричала Светлана Георгиевна. - Я не допущу, чтобы у девочки появилась мачеха! Мало она хлебнула горя с чудовищем, которое ты выбрал ей в матери?

Тихую реплику отца Людмила не расслышала, но ее смысл легко было восстановить по контексту.

- Я прекрасно понимаю, что взрослому мужчине нужна женщина! - отчеканила бабушка. - И ни в чем тебя не ограничиваю. Можешь завести себе хоть целый гарем. Но ни одна из твоих пассий никогда не переступит порога этого дома! Ты понял меня? Никогда!

Разумеется, Людмила полностью разделяла мнение бабушки - мачеха была ей совершенно ни к чему, - однако отца пожалела. Тихий, безропотный, с грустными глазами, он чем-то напоминал ей безнадежно больного ребенка и временами вызывал желание утешить его, окружить заботой, словом, подобие материнских чувств. Незадолго до скандала он вдруг ожил, повеселел, часто шутил и дурачился. Таким Людмила его еще не видела, и перемена ее искренне радовала. Тем горше было видеть, как отец сник после выяснения отношений с бабушкой. Будь Людмила на его месте...

Впрочем, слава богу, что она не на его месте. Свое ее вполне устраивало. Кстати, оно было бы куда менее уютным, умей этот недотепа хоть иногда постоять за себя. Однако, несмотря на конфликт интересов, Людмила испытывала к отцу жалость, а порой даже сочувствовала ему.

Но только не сегодня. Сегодня он вызывал у нее поочередно досаду, глухое раздражение, острое раздражение и, наконец, ярость. Досада и глухое раздражение относились к его поведению на похоронах. Мало того, что папаша публично расплакался, распустил сопли, как пятилетний мальчишка, мало того, что всю церемонию держался, точно бедный родственник - в сторонке, на отшибе, так он еще и Людмиле не позволил приблизиться к скорбящим, хотя уж она-то, как дочь покойной, имела полное право находиться в первых рядах.

Впрочем, как раз в первые ряды она не стремилась. Привлечение к себе внимания не входило в ее планы. Скорее наоборот. Незаметно смешаться с толпой, послушать разговоры, вычислить старую подружку Этой Твари, присмотреться к ней и, может быть, ненавязчиво завязать знакомство. Казалось бы, вполне скромный, незатейливый и легко осуществимый план. Но присутствие отца смешало Людмиле все карты. Несмотря на упоение собственным горем, он крепко держал дочь за руку, пресекая все ее попытки внедриться в ряды скорбящих. Должно быть, опасался какой-нибудь безобразной выходки с ее стороны.

Болван! Мог бы и получше знать собственного ребенка. Времена, когда Людмила давала выход своим чувствам просто из любви к процессу, давно миновали. В последние годы любой выплеск эмоций, который она себе позволяла, был тщательно выверенным тактическим ходом, подчиненным вполне рациональной цели. Светлана Георгиевна давно раскусившая все трюки любимой внучки, шутливо называла ее вспышки пароксизмами рассудочной страсти, а необъяснимые, на первый взгляд, выходки - военными маневрами.

Вообще-то, Людмила обычно радовалась, что отец плохо ее знает. Тем легче было управлять им. Но на похоронах традиционные меры воздействия не сработали. Отец, казалось, ослеп и оглох; он попросту не замечал дочь. И тем не менее крепко держал за локоть. Не вырываться же было, в самом деле!

Хотя вырваться отчаянно хотелось. Знал бы папаша, насколько осложнил ей жизнь! То, что на похоронах могло пройти естественно и просто, в других условиях будет выглядеть нарочито и грубо. Придется изобретать всякие тонкие ходы, пускаться на хитрости, прибегать к уловкам...

Нельзя сказать, чтобы Людмила была к этому не готова. Напротив, она с самого утра запаслась одной хитрой штучкой - как раз на тот случай, если не сумеет смешаться с толпой. Нет, она, конечно, не предполагала, что папаша поведет себя, точно закомплексованный идиот, и сорвет ей всю операцию, но толпа могла попросту отторгнуть чужую. А если Эта Тварь в свое время не постеснялась смешать дочь с грязью, то, и открой Людмила, кем она ей приходится, ее определенно встретили бы враждебным молчанием.

Одним словом, неудачу она предусмотрела и думала, что подстраховалась. Миниатюрный "жучок", похожий на булавку с черной головкой, и принимающее устройство, оформленное в виде плейера с наушниками, давали возможность подслушать любой разговор в радиусе ста метров. Так, во всяком случае, уверял приятель Людмилы, кладовщик магазина "Системы безопасности", у которого она позаимствовала игрушку. Правда, сначала нужно было как-то прицепить "жучка" к одежде подслушиваемого, но с этим Людмила надеялась справиться без труда. И только у морга до нее дошло, насколько чудно она будет смотреться на похоронах с плейером в кармане и проводами, свисающими с ушей. Таким образом, запасной вариант сразу отпал. А основной с треском провалился из-за папаши.

Только под самый конец, когда гроб опустили в могилу и участники церемонии начали кидать на него комья грязи, Людмила с отцом примкнули к остальным. И тогда на один короткий миг ей показалось, что все еще уладится. Маленькая брюнетка, распоряжавшаяся на похоронах, подошла к ним и предложила поехать на поминки. Сердце Людмилы радостно встрепенулось, она уже открыла рот, чтобы с благодарностью принять приглашение... Как вдруг папаша окончательно погубил дело своим вежливым, но твердым отказом.

Домой ехали молча. Людмила злилась, а папаша все еще пребывал в своей странной отключке. И, как потом выяснилось, лучше бы он так и продолжал изображать слепоглухонемого до самого вечера.

- Ну как? - набросилась на внучку Светлана Георгиевна, едва они уединились в Люсиной комнате. - Познакомилась с Елизаветой? Видела любовника Таисьи? Узнала, что он за человек?

Накануне они с бабушкой обсуждали возможность обратиться к любовнику матери за денежным вспомоществованием в счет будущего наследства.

- Я выяснила: по закону ты можешь вступить в права наследования не раньше, чем через шесть месяцев, - говорила Светлана Георгиевна. - Как мы проживем эти полгода? На одних твоих репетиторов уходит полтысячи долларов в месяц. Я уже не говорю, что ты не привыкла себе в чем-то отказывать. Видит бог, я старалась экономить, но эта твоя летняя поездка в Чикаго слопала все сбережения. Ну скажи, почему ты не могла погружаться в английский хотя бы в Англии? Все вышло бы дешевле... Ну ладно, не о том речь. Нам нужно как-то продержаться эти полгода. Потом деньги будут. Таисья всегда была неприхотливой, на себя почти не тратилась - ела что попало, одевалась, как чучело. Не думаю, что она изменилась в этом отношении. Нищенская психология - это на всю жизнь. А зарабатывала она, сама знаешь, сколько. Правда, любовник ее, может быть, совсем из другого теста, но явного альфонса она бы не потерпела, гордость бы не позволила. Гордости у нее было немерено, это факт. В общем, я не сомневаюсь, что у нее целое состояние где-нибудь под матрасом припрятано. Да еще двухкомнатная квартира в "сталинском" доме, и район зеленый - Лосиный остров в двух шагах. Тысяч пятьдесят за нее можно выручить, это как минимум.

- Ты предлагаешь взять деньги в банке под залог квартиры?

- Нет, боюсь, в банке, когда узнают, что там прописан малолетний ребенок, не захотят с нами связываться. Если, не дай бог, Таисья оставила завещание в пользу отца ребенка, нам через полгода придется отстаивать свои права в суде. Я предлагаю тебе завтра разузнать все, что можно, про этого человека. Покрутись незаметно рядом с разными группками. На похоронах всегда кто-нибудь сплетничает, а тут такой повод - любовник с осиротевшим ребенком. Но самое главное постарайся завязать знакомство с Елизаветой. Она должна знать любовника Таисьи лучше, чем кто-либо другой. И живут соседями, и с Таисьей она дружила. Только действуй осторожно. Помни: Елизавета всегда поддерживала твою мать. И тогда, двенадцать лет назад, тоже.