Лейтенант и его судья - Мария Фагиаш Страница 35

Генерал Венцель и комиссар Вайнберг отправились после обеда поездом в Вену.

Капитан Кунце задержался, чтобы оформить отправку всех документов в военный суд Вены. Он как раз собирался на вокзал, когда в коридоре его остановил дежурный унтер-офицер.

— Что будет с собакой, господин капитан?

— С какой собакой?

— С Троллем господина обер-лейтенанта Дорфрихтера. Господин полковник распорядился привести его сюда. С обеда он лежит у меня в комнате, не пьет и не ест. Я ему и колбасы давал, и воды — бесполезно.

Ранее было решено отправить собаку на обследование в ветеринарный институт в Вену, чтобы получить заключение, получала собака лекарство от глистов с капсулами или без.

— Какой породы пес? — спросил Кунце.

— Этого я не знаю, господин капитан. Похоже, понемногу от разных. Родословной, насколько я знаю, у собаки точно не было.

Кунце пошел за унтер-офицером в его комнату. Пес, величиной с полуторамесячного теленка, в наморднике и казавшийся помесью всех известных и частью неизвестных в Австрии собачьих пород, лежал в углу. Он был по-своему красив, но в настоящее время олицетворял собой горе.

— Господин обер-лейтенант Дорфрихтер говорил, что он сделает из Тролля настоящего военного пса, — сказал унтер-офицер. — У него была очень удивительная метода: он никогда не бил пса, ни разу на него не накричал, а только всегда с ним разговаривал, как с ребенком. В жизни не встречал человека, который бы так любил свою собаку. Господин обер-лейтенант отправил однажды одного ординарца на шесть суток гауптвахты за то, что тот ударил пса плетью. В приказе стояло — нарушение субординации и невыполнение приказа. Любого другого офицера в роте ругали бы страшно, но не обер-лейтенанта Дорфрихтера.

— Его любят солдаты?

— Так точно, господин капитан. Он замечательный офицер.

Кунце почувствовал легкий упрек в голосе унтер-офицера.

— Что же нам делать с собакой, господин капитан?

Пес между тем навострил уши и настороженно смотрел на говорящих.

— Кто-то должен его отвезти в Вену.

— Это можно сделать только завтра, господин капитан. Канцелярия уже закрыта, и нет никого, кто бы выписал командировку тому, кто будет сопровождать пса. Мне придется его запереть здесь. Самое худшее, что может случиться, — так это то, что он перевернет здесь все вверх дном.

— Я возьму его с собой.

Кунце понятия не имел, почему он это сказал. Со времен ирландского сеттера в его детстве он никогда больше не имел дело с собакой. А с таким большим псом, как Тролль, поездка могла быть довольно затруднительной.

— Как вы думаете, я с ним справлюсь?

— Я не знаю, господин капитан. Для двух солдат, которые его сюда привели, это было одно мучение. Они поэтому и намордник на него надели. Конечно, ему это не нравится. Господин обер-лейтенант никогда на него намордник не надевал.

— Ну, это мы сейчас узнаем, — сказал капитан Кунце.

Унтер-офицер пристегнул поводок к ошейнику собаки и попытался поставить ее на ноги. Пес слегка зарычал и остался лежать, свернувшись клубком, в углу.

— Давайте снимем с него намордник, — предложил Кунце.

— Будьте осторожны, может, он кусается, господин капитан.

Кунце снял с собаки намордник и отстегнул поводок. При этом он все время что-то тихо ей говорил. С поводком в руке он пошел к двери. Пес встал и последовал за ним.

Поезд был переполнен, и проводник открыл для Кунце резервное купе со словами:

— Эту собаку я уже однажды видел, господин капитан. Один обер-лейтенант ехал с ней пару недель назад. Поезд был так же переполнен, как и сегодня, и я с трудом нашел для него место. Люди были против собаки в купе, особенно против такой большой.

Кондуктор пожелал Кунце спокойной ночи и ушел. Кунце поднял подлокотники кресел и вытянулся на сиденьях, но уснуть не мог. Последнее замечание кондуктора не давало ему покоя. Если Дорфрихтер действительно ездил в Вену, чтобы отправить циркуляры Чарльза Френсиса, зачем ему нужно было брать с собой собаку? Собаку, которую узнают из сотни других? Человек, планирующий преступление, сделает все, чтобы, по возможности, остаться незамеченным. Возможно ли, что Дорфрихтер, вопреки всем уликам, говорящим против него, все-таки невиновен?

Пес по-прежнему был неспокойным. Несмотря на то что он послушно зашел в вагон, если мимо проходил кто-нибудь в форме, он коротко, но пронзительно тявкал. «Бедный пес, — подумал Кунце. — Он тоскует по хозяину». Кунце начал говорить с собакой, и пес сел перед ним, положив свою большую голову ему на колени; в его коричневых глазах можно было прочесть доверие. Тролль напоминал капитану спутника его детства — ирландского сеттера в доме Хартманнов — и вызывал, казалось бы, совсем забытые воспоминания прошлого.

В центре самых ранних воспоминаний юного Эмиля Кунце стояли другие дома — два или три, в которых ему, сыну экономки, или уделяли слишком много ненужного внимания, или его просто терпели. Он помнил, что ему было около десяти лет, когда мать получила место в семье Хартманнов. Эмиль рос вместе с тремя детьми Хартманнов: одногодкой Паулой, годом моложе Мартином и тремя годами старше Рудольфом. Что касается воспитания, то между ними всеми царило полное равноправие. Дети играли и учились все вместе и только ужинали врозь — фрау Кунце настояла, чтобы сын ужинал в ее комнате, в то время как остальные дети ели вместе со своими родителями.