Печаль без конца - Присцилла Ройал Страница 35

Он пошел вслед за Анной к часовне, с тоской думая, отчего последние два дня они говорят с ней только о мертвом теле. Неужели больше не о чем?

Ведь он так редко видит ее…

* * *

Они стояли перед ним, покрывало с мертвого тела было откинуто. Картина, представшая перед их глазами, казалась ужасной.

— Страшная смерть, — тихо сказала Анна.

— Ты по-прежнему уверена, — спросил он, — что сначала ему выпустили кишки?

Чуть дрогнувшим голосом она ответила:

— Ты видел след от удара на затылке, Ральф? Возможно, его нанесли первым делом. Или он упал на спину после толчка спереди. Кожа в месте удара разорвана, запеклась кровь, но череп, скорей всего, не разбит, и этот человек мог быть жив, даже в сознании, когда его начали потрошить.

Она содрогнулась.

— Да, — согласился Ральф, — он вполне мог удариться головой, когда упал, почва там очень твердая. Как скала. Однако, когда мы нашли его, он лежал лицом вниз… А что ты скажешь насчет ножа? — Он указал на грудь мертвеца. — Был ли он сначала заколот?

— Думаю, это произошло уже после смерти. Рана почти не кровоточила. Вся кровь ушла через другие раны. Кроме того, я почти уверена, что внутренности ему взрезали не этим кинжалом.

— Таково и мое мнение. Но отчего ты так решила?

— Посмотри на клинок. — Она протянула ему кинжал рукояткой вперед. — Совсем не острый. Им даже порезаться трудно. Он скорее для украшения, чем для того, чтобы наносить удары.

— Тогда зачем?..

— Зачем убийца оставил его? Что хотел этим сказать? Я тоже не знаю, Ральф. И сей крестоносец нам ничего не ответит.

— Брат Эндрю считает, что кинжал привезен со Святой земли.

— Надпись на арабском. Вполне вероятно, он прав.

Ральф был давно знаком с этой женщиной, но она продолжала удивлять — чтобы не сказать восхищать — его.

— Тебе известны арабские письмена, Анни?

— Прочитать их я не могу, к сожалению, но по виду определю. У нас в монастыре бывало много воинов, возвращавшихся из походов в Палестину. Я не в первый раз вижу подобные надписи.

Он хотел спросить еще о чем-то, но загляделся на ее лицо, на прелестные карие глаза, так меняющие выражение в дрожащих отблесках горящих свечей, и забыл обо всех вопросах.

— …Что ты сказала?

— Говорю, что солдаты, прибывавшие оттуда, рассказывали всякие истории, и в том числе об одной страшной арабской секте, члены которой готовы убивать всех, кого велит их главарь, не жалея собственной жизни. Даже охотно жертвуя ею. Они называются ассасины. Убийцы. И если убиенный был бы человеком высокого ранга, то вполне можно предположить — на него специально наслали убийцу, чтобы отомстить за что-то. Но Кутберт сказал: он простой солдат, и навряд ли Горный Старец — как называют, говорили мне, главаря ассасинов — стал бы возиться с такой для него мелочью.

— Они могли это сделать, просто чтобы посеять страх, — предположил Ральф. — И как отмщение за все, что делают крестоносцы на Святой земле.

— Не знаю, Ральф, — задумчиво сказала Анна. — Судя по тому, что я слышала, Горный Старец предпочитает натравливать своих убийц именно на сильных мира сего. А если начать убивать всех подряд, и правого, и виноватого, это все равно как дать волю смерчу: могут легко погибнуть и те, кто все затеял. Хотя они не боятся смерти.

Ральф не был вполне согласен с ее размышлениями, но опять же не мог не восхититься ее неженским умением рассуждать. По крайней мере, она подтвердила уже высказанное братом Эндрю предположение о возможном проникновении этих бесноватых ассасинов на землю Англии…

Однако ближе к делу — и он произнес:

— И все-таки никак не пойму, отчего нужно было втыкать этот красивый нож с какими-то письменами после того, как беднягу разделали почище, нежели дикого кабана?

Анна взглянула на него (ох, какие глаза!) и сказала:

— Ответь на этот вопрос, Ральф, и убийца почти в твоих руках.