Братство обреченных - Владислав Куликов Страница 35

Они стали разрабатывать план действий. По сути, несколько умных людей выстраивали по пунктам, по этапам: как будут ломать человека. Но официально это звучало не так людоедски, а скучно и протокольно: план оперативно-следственных мероприятий.

После того как были проработаны мельчайшие детали, Фиников составил документ и утвердил у своего начальства. Подготовка прошла как по маслу: в группу прикомандировали военного следователя, в милиции выделили бригаду наружного наблюдения.

— Неужели он? — подивился начальник Дмитрия, визируя бумагу. — Что ж, думаю, тебя можно поздравить: раскрыл такое дело…

— Еще рано, — с улыбкой ответил Фиников.

— Да мы уже вообще на тебя не надеялись…

— А зря: я всегда знал, что добью это дело. Во мне гэбисты спортивную злость разбудили. Как вы и предупреждали, самым трудным оказалось продавить их. Если бы они не ставили палки в колеса, я бы вышел на Куравлева гораздо раньше. Но я очень благодарен вам, что не отдали меня на съедение в трудную минуту. Вот видите: наши с вами старания увенчались успехом…

— Будем надеяться, что и дальше все пойдет так же… — Взгляд начальника потеплел.

«Час икс» назначили на понедельник. Фиников с нетерпением ждал этого момента. Не верилось, что все вот-вот закончится. Признайся Куравлев — остальное будет делом техники. А дальше суд и…

Того, что должно было последовать за осуждением Куравлева, Дмитрий ждал со сладким замиранием сердца. Дело ведь не рядовое! Значит, после его завершения просто обязан прийти Дедушка Мороз с ба-альшим мешком подарков и наградить всех, кто причастен и кто просто рядом стоял. А самый главный подарок, по справедливости, достанется именно ему! Как же иначе?! Кто руководил бригадой, кто вкалывал, не жалея сил, кто направлял этих всех наглых тупиц в погонах?! Если есть Бог, значит, будет и Дед Мороз!

Так что от будущего Дмитрий ждал только хорошего. А переломным моментом должен был стать этот день! Он чувствовал это! Поэтому и на работу пришел пораньше. Чуть позже стали подтягиваться остальные действующие лица. Полковник Гордиенко принес сводку наружного наблюдения.

— После допроса объект долго сидел на остановке, курил с задумчивым видом, — сказал сыщик.

— Сильно его зацепило, — произнес начальник следственного отдела УФСБ.

— Значит, мы в точку попали.

— Все выходные просидел дома, — добавил Гордиенко.

— О чем говорил?

— Да бытовуха все. Пустые разговоры.

— А вы что думали: он жене начнет каяться?

За несколько минут до того, как должен был появится Куравлев, все собрались в просторном кабинете начальника отдела по расследованию особо важных дел прокуратуры. Лишь Фиников остался ждать гостя в своем кабинете.

— Разрешите? — постучал пришедший.

— Да. Проходите. A-а, Куравлев! Пойдемте. Нас уже ждут…

Они вместе пошли в другой кабинет. В коридоре люди, как казалось Финикову, уважительно (и с интересом) косились на них. Никто из них не знал (и не мог знать) про то, что им удалось стать свидетелями исторического события: следователь ведет на решающий допрос кровавого убийцу. Но отчего-то у Финикова сложилось впечатление, что в руках случайных зрителей вот-вот появятся яркие флажки, какими восторженная толпа обычно приветствует победителей, стоя вдоль дороги. У Дмитрия было такое ощущение, что пробил его личный час триумфа. И — черт возьми — он заслужил этот час!

Кабинет шефа, куда Фиников привел Куравлева, был залит солнечным светом. Лица присутствующих были спокойны и сосредоточенны. Будто мужчины собирались расписать партию в преферанс.

— Присаживайтесь, — произнес начальник следственного отдела УФСБ области.

— Здравствуйте. — Глаза Куравлева забегали.

— Курите, — сказал шеф Финикова.

— Спасибо. — Куравлев трясущейся рукой взял предложенную сигарету.

В эту минуту Фиников почувствовал презрение к подозреваемому: тот явно понял, что его вывели на чистую воду. И теперь жутко боялся ответственности. То есть оказался мелким, трусливым человечишкой. А Фиников считал достойными уважения лишь тех, кто не боялся отвечать за свои проступки, даже — за очень страшные проступки.

— Тебе Шилкин часто снится? — Полковник Гордиенко надвинулся на Геннадия. — А дети его?

— Н-нет…

По тому, как испуганно сжался подозреваемый, Фиников понял: они попали в точку! Все отрывки сложились в голове следователя в четкую и ясную картину: вот маленький, жалкий человечек с подлой душонкой. Что произошло? Может, увидел пистолет в дежурке и что-то вспыхнуло внутри. Может, разговоры о машине разожгли костер зависти и этот огонь поглотил разум. Злоба и зависть привели Куравлева в дом друга, заставили нажимать на курок, бить ножом. А когда он остался один в залитой кровью квартире, то на него лавиной обрушился страх. Он и погнал Куравлева прочь из квартиры. В панике убийца бежал сломя голову.

С тех пор так и жил, стараясь забыть свою страшную тайну. И непонятно, чего боялся больше: разоблачения или того, что придется нести груз в душе до конце дней… Вот что стало ясно следователю…

— Как же ты живешь с этим? — мягко спросил Дмитрий.

— Я н-не понимаю: с чем живу?

Фиников почувствовал, что разговор предстоит долгий. Но он нужен не только им, но и самому Куравлеву. Теперь Дмитрий видел себя исповедником. Это тяжелый и безрадостный труд: очищать чужую душу. Он подошел к двери и повернул ключ в замке, запирая дверь кабинета.

— Ты убил Шилкина. Мы знаем это, — с напором говорил Гордиенко. Но напор был не такой сильный, как обычно. Фиников заметил, что на Тюничева тот давил гораздо сильнее. А на этот раз почему-то выбрал, скорее, пудовую гирю. Видимо, тоже почувствовал деликатность их миссии.

— Говори правду. Кайся!

— Нет-нет. Это не так. Честное слово! — По глазам Куравлева было видно: он юлит.

— У нас есть доказательства, что именно вы убили Шилкина, — спокойным тоном произнес Фиников, стараясь подражать голосам добрых священников из кино. — Мы знаем, как все было. Вы можете и дальше отпираться. Но тем лишь усугубите… Сними грех с души. Нельзя с такой тяжестью жить. Дети во сне не приходят?

— Это какая-то ошибка. — У Куравлева задрожали губы. — Это неправда.

— Неправда, говоришь?! А это правда?! — Сыщик дернулся, бросив на стол перед Куравлевым пачку фотографий. — Смотри, смотри, сучонок…

Геннадий глянул на фото убитых детей и отпрянул…

— Это ты сделал! — Гордиенко стукнул указательным пальцем по столу. Раздался глухой звук, словно после удара палкой.

— Нет, нет, вы ошибаетесь… — Геннадий отшатнулся назад. — У меня же есть алиби, вы же проверяли.

— Вы забыли, что вместе с Шилкиным ехали с работы домой в одном автобусе. У вас было достаточно времени, чтобы совершить это преступление.