Жил на свете рыцарь бедный - Вера Белоусова Страница 34

— Это вчерашний. А сегодняшний — с нами обоими.

— Сегодняшний? — удивленно воскликнул Мышкин. — Очень интересно! Пожалуйста, продолжайте. Что он вам сказал? Только, пожалуйста, как можно подробнее.

— Чего там — подробнее… — Илья кивком поблагодарил официанта, сделал большой глоток виски и тут же, следом большой глоток чая. Чай, видимо, оказался слишком горячим, потому что он долго и мучительно ловил ртом воздух, и, наконец отдышавшись, сбивчиво поведал следующее:

— Пришел сегодня утром… из уголовного розыска… Еще раз все выспросил, но как-то так… по верхам, сказал, что вообще-то все и так знает, просто хотел еще раз услышать, собственными ушами… Ну вот… а потом говорит: Дерюгина, говорит, все равно арестуют, на него дело уже заведено, никто, говорит, вашей истории не верит и не поверит, вас арестуют как соучастников. Особенно, говорит, когда узнают, что он вам деньги давал… Поменяйте, говорит, показания, пока не поздно, отмените эту историю — про то, что Дерюгин у вас сидел… А Танька говорит, тот, вчерашний, тоже все про Дерюгина и про деньги… Разнюхал он… про наше несчастье… Я теперь к вам пришел… Чтобы спросить… А вам что нужно, чтобы мы сказали? Я Таньке не говорил, а сам решил — как вы скажете, так мы и сделаем… — Он замолчал, глядя на Мышкина красными, слезящимися глазами.

«Башмачкин… — пронеслось в голове у Мышкина. — Маленький человек… Тоже мне…»

— Как он выглядел? — спросил он вслух.

— Кто? — ошарашенно переспросил Илья.

— Ну этот… визитер ваш… из угрозыска?

— Вчерашний?

— Нет, сегодняшний!

— Ну как выглядел? Никак. Гладкий такой, в костюме. В сером.

— Усатый?

— Черт знает… По-моему, да…

«По-моему»? — лихорадочно соображал Мышкин. — Нет, «по-моему» не годится… Зуевские усы бросаются в глаза первым делом. Значит, не он…»

— Удостоверение он вам показывал? — поинтересовался он.

— Не-ет, — растерянно пролепетал Рогов.

— Ну как же так, Илья? — укоризненно сказал Мышкин. — Открывать или не открывать дверь незнакомым людям — это, в конце концов, ваше дело. Хотя… может, лучше все-таки не открывать. Дверям закрытым, конечно, грош цена, зато как-то спокойнее… Ну ладно, это, повторяю, ваше дело. Но тут все-таки особая ситуация. Территория преступления, так сказать. Приходит неизвестно кто, вас обо всем выспрашивает, вы ему все рассказываете…

— Мы в себя не могли прийти… после вчерашнего, — бледнея, пробормотал Илья. — Танька перепугалась до смерти и меня довела. Совсем разум потеряли. Вы поймите — ведь никто до сих пор про нее не знал… почти что. И потом, — он ведь назвал ваше имя… Мы, говорит, ведем это дело с майором Мышкиным. А что… он не?..

— Вот именно, — пробормотал Мышкин, на ходу пытаясь разобраться, что к чему. Этот лжедетектив располагал некоторым количеством информации, известной сравнительно узкому кругу лиц. Во-первых, он знал, что дело ведет Мышкин, и что Роговы с ним знакомы, во-вторых, и в-главных, он знал о дерюгинском алиби и о роли Роговых в этой истории. Таковых людей и вовсе было раз, два и обчелся. Тем самым круг сужался до нескольких известных персонажей, если, конечно, не подозревать в измене самих сотрудников уголовного розыска, причем всех разом, включая Терещенко. «Зуев должен был бы понимать, что излишняя осведомленность укажет прямо на него, — размышлял Мышкин. — Хотя, позвольте… — вдруг вспомнил он. — Зуев спрашивал меня, раззвонили ли газеты про соседей и про алиби… И я сказал что-то вроде «да», а почему — сам не знаю. Значит, он, вполне вероятно, считает эту информацию общедоступной. Та-ак. И все-таки… странный жест… Слишком прямой и наглый, слишком рискованный… Впрочем… он, конечно, не рассчитывал, что Рогов кинется за помощью к сотруднику милиции. Откуда-то он знает про Дерюгина и деньги, возможно, знает и про наркотики… Расчет был на запуганность, на то, что они не высунутся, ну а в крайнем случае… им все равно никто не поверит. А он — ко мне, как к отцу родному… Все-таки Зуев, что ли? А как же усы?..»

— Дерюгин давал вам деньги? — мрачно поинтересовался он, глядя Илье прямо в глаза.

Рогов заерзал на стуле.

— Давал, — упавшим голосом признался он. — Чего теперь скрывать. Весь этот месяц давал. Чтобы мы за Катькой следили. Кто к ней ходит, когда — то да се… А жениха-то мы все равно прошляпили… н-да… Катька-то, может, и догадалась, ее так просто не проведешь… Он… много давал. Нам бы надолго хватило. Танька с работы ушла — чтоб рисовать…

— Ее лечить надо… а не рисовать, — сказал Мышкин, страдая от своего менторского тона.

— Так я ж и хотел! — воскликнул Илья. — Сейчас, говорят, новые методы… Опять же, конечно, за деньги.

«Точно так же он мог попросить их еще об одной услуге, — мрачно подумал Мышкин. — Сперва платил за слежку, а потом мог обещать что-нибудь грандиозное, какую-нибудь огромную, по их понятиям, сумму, чтоб до конца жизни хватило, если они расскажут байку про алиби. И тогда этот, сегодняшний, не жулик, а благородный рыцарь, хочет разоблачить обман. И анонимку, видимо, послал он же. Сперва послал, потом увидел, что не помогает, и решил взяться за дело лично. И в таком случае опять же выходит, что это Зуев. Скорее всего… Не то бандит, не то Робин Гуд, не поймешь…»

— Как бы мне понять, кто это был?.. — нечаянно вырвалось у него вслух.

— На вид лет тридцать пять, — беспомощно пробормотал Илья. — Танька, правда, говорит — сорок, но она вечно спорит…

И тут Мышкин вспомнил. Он вспомнил наконец, почему в первую же встречу поверил их рассказу. И даже не то что вспомнил, а осознал. Они ругались. Ругались и спорили относительно каждой мелкой детали — будь то время, возраст, цвет или что угодно другое. Это была, собственно, не ругань, а стиль общения. Они не стали бы спорить о времени, если бы излагали заранее придуманную и отрепетированную версию, — это было бы нелепо, рискованно и вообще невозможно. С юридической точки зрения этот аргумент был, разумеется, абсолютно несерьезным, но Мышкин почти не сомневался, что дело обстоит именно так.

— Ладно, Илья, — примирительно сказал он. — Выбросьте этого, вашего, из головы. Никто вас трогать не собирается. Я, может быть… завтра покажу вам фотографию, а вы мне скажете, он это или не он.

— А… — робко пролепетал Илья, — а что нам дальше говорить-то?

— Ну как что? — расстроился Мышкин. — Очень просто. Как дело-то было? Как вы рассказали?

— Ей-богу! — Илья быстро и истово перекрестился.

— Ну вот. Так и говорите, как было. Дверь кому попало не открывайте. Жену успокойте. И попробуйте все-таки… с лечением… Вдруг поможет?..

В эту минуту в зале появился Коля. Увидев, что Мышкин не один, он сделал специальное, индифферентное лицо и прошествовал к бару. Но тут Мышкин его окликнул. Коля послушно развернулся и подошел к столику.

— Вот это мой коллега, — представил Мышкин. — Настоящий. Зовут Николай. Возможно, фотографию привезет он. Ему можно открывать без опаски.