Моя кузина Рейчел - Дафна дю Морье Страница 34

— Бедная Луиза…

— Со стороны крестного нелепо даже думать об этом.

— Не совсем. Когда двое молодых людей одного возраста часто бывают вместе и им приятно общество друг друга, то вполне естественно, что те, кто наблюдает за ними со стороны, начинают думать о свадьбе. К тому же она славная, миловидная девушка и очень способная. Она будет вам прекрасной женой.

— Кузина Рейчел, вы уйметесь?

Она снова подняла на меня глаза и улыбнулась.

— И выбросьте из головы вздорную идею посещать всех и каждого, — сказал я. — Гостить в доме викария, гостить в Пелине… Что вас не устраивает в этом доме и в моем обществе?

— Пока все устраивает.

— В таком случае…

— Я останусь у вас до тех пор, пока не надоем Сикому.

— Сиком тут ни при чем, — сказал я. — Ни Веллингтон, ни Тамлин, ни все остальные. Здесь я хозяин, и это касается только меня.

— Значит, я должна поступать, как мне приказывают, — ответила она. — — Это тоже входит в женское воспитание.

Я бросил на нее подозрительный взгляд, желая проверить, не смеется ли она. Но кузина Рейчел разглядывала свое рукоделие, и мне не удалось увидеть ее глаз.

— Завтра я составлю список арендаторов по старшинству, — сказал я. — — Первыми вы посетите тех, кто дольше всех служит нашей семье. Начнем с Бартонской фермы, как договорились в субботу. Каждый день в два часа мы будем выезжать из дому, пока в имении не останется ни одного человека, с которым бы вы не повидались.

— Да, Филипп.

— Вам придется написать записку миссис Паско и ее девицам, объяснить, что вы заняты другими делами.

— Завтра утром я так и сделаю.

— Когда мы покончим с нашими людьми, вы будете проводить дома три дня в неделю — если не ошибаюсь, вторник, четверг и пятницу — на случай, если кто-нибудь из местного дворянства пожалует к вам с визитом.

— Откуда вам известно, что они могут пожаловать именно в эти дни?

— Я достаточно часто слышал, как миссис Паско, ее дочери и Луиза обсуждали дни визитов.

— Ясно. Мне надлежит сидеть в гостиной одной или вы составите мне компанию?

— Вы будете сидеть одна. Они приедут к вам, а не ко мне. Принимать визиты — одна из женских обязанностей, а не мужских.

— Предположим, что меня пригласят на обед; могу я принять такое приглашение?

— Вас не пригласят. У вас траур. Если встанет вопрос о гостях, то мы примем их здесь. Но не более чем две пары одновременно.

— Таков этикет в этой части света?

— Какой там этикет! — ответил я. — Мы с Эмброзом никогда не соблюдали этикета. Мы создали свой собственный.

Я видел, что кузина Рейчел еще ниже склонила голову над работой, и у меня зародилось подозрение, не уловка ли это, чтобы скрыть смех, хоть я и не мог бы сказать, над чем она смеется. Я вовсе не старался ее смешить.

— Жаль, что вы не удосужитесь составить для меня краткий свод правил, — наконец сказала она, — кодекс поведения. Я могла бы изучать его, сидя здесь в ожидании очередного визита. Мне было бы крайне прискорбно совершить какой-нибудь faux pas [4] в глазах общественного мнения и тем самым лишить себя вашего расположения.

— Можете говорить все что угодно и кому угодно, — сказал я. — Единственное, о чем я вас прошу, — говорите здесь, в гостиной. Никому и ни под каким видом не позволяйте входить в библиотеку.

— Почему? Что же будет происходить в библиотеке?

— Там буду сидеть я, положив ноги на каминную доску.

— По вторникам, четвергам, а также по пятницам?

— По четвергам нет. По четвергам я езжу в город, в банк.

Она поднесла несколько моточков шелка к свечам, чтобы лучше рассмотреть цвет, затем завернула их в кусок ткани и отложила в сторону.

Я взглянул на часы. Было еще рано. Неужели она решила подняться наверх?

Я испытал разочарование.

— А когда все местное дворянство нанесет мне визиты, — спросила она, — что будет потом?

— Ну, потом вы обязаны отдать визиты, и непременно каждому из них. Я распоряжусь подавать экипаж каждый день к двум часам. Впрочем, прошу прощения. Не каждый день, а каждый вторник, четверг и пятницу.

— И я поеду одна?

— Вы поедете одна.

— А что мне делать по понедельникам и средам?

— По понедельникам и средам… дайте подумать…

Я мысленно перебрал самые разные варианты, но изобретательность мне изменила.

— Вы, вообще-то, рисуете или поете? Как барышни Паско? По понедельникам вы могли бы практиковаться в пении, а по средам рисовать или писать маслом.

— Я не рисую, не пою, — возразила кузина Рейчел, — и боюсь, вы составляете для меня план досуга, к которому я абсолютно не приспособлена.

Вот если бы вместо того, чтобы дожидаться визитов местных дворян, я сама стала бы посещать их и давать уроки итальянского, это подошло бы мне гораздо больше.

Она задула свечи в высоком канделябре и поднялась. Я встал со стула.

— Миссис Эшли дает уроки итальянского? — сказал я с деланным ужасом.

— Только старые девы, которых некому содержать, дают уроки.

— А что в подобных обстоятельствах делают вдовы? — спросила она.

— Вдовы? — не задумываясь, проговорил я. — О, вдовы как можно скорее снова выходят замуж или продают свои кольца.

— Понятно. Что ж, я не намерена делать ни того ни другого и предпочитаю давать уроки итальянского.

Она потрепала меня по плечу и вышла из комнаты, на ходу пожелав мне доброй ночи.

Я почувствовал, что краснею. Боже праведный, что я сказал?! Я не подумал о ее положении, забыл, кто она и что произошло. Я увлекся разговором с ней, как когда-то увлекался разговорами с Эмброзом, и наболтал лишнего.

Снова выйти замуж. Продать кольца. Боже мой, что она обо мне подумала?

Каким неуклюжим, каким бесчувственным, каким неотесанным и дурно воспитанным она, должно быть, сочла меня. Я ощутил, что краска заливает мне шею и поднимается до корней волос. Проклятие! Извиняться бесполезно. Будет только хуже. Лучше к этому не возвращаться, а надеяться и молиться, чтобы она поскорее забыла мою досадную оплошность. Я был рад, что рядом никого нет, скажем, крестного, который отвел бы меня в сторону и отчитал за бестактность. А если бы это произошло за столом, при Сикоме и молодом Джоне?

Снова выйти замуж. Продать кольца. О Боже… Боже… Что на меня нашло?

Теперь мне не заснуть, и я всю ночь буду ворочаться в кровати, и в ушах у меня будет звучать ее быстрый, как молния, ответ: «Я не намерена делать ни того, ни другого и предпочитаю давать уроки итальянского».