Тайна масонской ложи - Гонсало Гинер Страница 34

Ее слова вызвали у Хоакина большой интерес.

— И кто же, по-твоему, может быть адресатом этого жуткого послания?

— Судя по тому, кем являлся убитый и кого он представлял, — самые высокопоставленные религиозные и политические деятели нашей страны, — без тени сомнения ответила Мария Эмилия.

— Интересный вывод, Мария Эмилия! — Тревелес, взволнованный и удивленный ее предположением, нервно почесал подбородок. — А какое объяснение ты можешь дать тому, что тело убитого так истерзано?

— Вот этого я не знаю, хотя, наверное, именно в этих увечьях и следует искать ключ, который поможет объяснить мотивы данного преступления. То, что кожа жертвы была вырезана в виде треугольника, чтобы добраться до ее сердца, вряд ли является просто случайностью. А ты что по этому поводу думаешь?

— Эта деталь является главной зацепкой в моем расследовании. Но давай вернемся к тому посланию, которое, по твоему мнению, заложено в этом преступлении. Тебе не кажется, что вырванное у главы иезуитов сердце могло символизировать нечто вполне определенное?

— Мне нужно над этим чуть дольше подумать. Я не успеваю следить за твоими рассуждениями.

Мария Эмилия была женщиной гордой и самоуверенной, и еще с юных лет ее мучило желание покончить с полной зависимостью женщины от мужчины, типичной для современного общества — общества, созданного мужчинами и для мужчин. Поэтому ее теперь раздражало, что она и в самом деле не поспевает за рассуждениями Хоакина.

— Тогда давай взглянем на все это с другой стороны, хотя я и уверен, что ты все равно придешь к тому же выводу. Помнишь, какой символ наиболее почитается в ордене, который создал святой Игнатий де Лойола?

Мария Эмилия тут же сообразила, что имеется в виду.

— Священное сердце Иисуса… Теперь я тебя поняла! — Ее мозг снова стал работать со свойственной ему быстротой. — Используя форму треугольника, убийцы адресовали ордену иезуитов послание, и его смысл в их ненависти к ордену, который, как известно, почитает этот символ.

— Стало быть, эти убийцы — люди, желающие покончить с тем влиянием, которым пользуется этот орден в нашем обществе?

Хоакин ходил вокруг да около, не делая окончательного вывода.

— Возможно, это… — Мария Эмилия опять никак не могла додуматься, на что конкретно намекает Тревелес, хотя кое-что для нее уже начало проясняться.

И вдруг она обратила внимание на еще одну деталь совершенного преступления, и это позволило ей в своих догадках сразу же опередить Тревелеса.

— Скажи-ка мне, а какое значение может иметь надетый на голову жертвы капюшон?

— Что? — удивленно спросил Тревелес.

Он раньше даже не думал о том, что и в капюшоне можно усмотреть какой-то смысл, кроме стремления убийц избежать смущающего их взгляда жертвы.

Мария Эмилия принялась размышлять над различными причинами данного поступка убийц, пытаясь взглянуть на это с учетом психологии преступника. Она не исключала и выдвинутую Хоакином версию, состоявшую в том, что преступники просто не хотели видеть лицо жертвы, искаженное из-за причиняемых ей страданий. Хотя поначалу подруга Хоакина допускала, что такое объяснение можно принять, в конце концов она подумала, что все зависит от того, в какой именно момент на голову жертвы был надет капюшон. Если убийцы сделали это еще до начала глумления над жертвой, то надевание капюшона вполне могло иметь своей целью вызвать у жертвы удушье, а после погружения ее головы в воду — смерть. Если же капюшон был надет уже после того, как у жертвы вырвали сердце, то следовало искать другие объяснения этому.

— Может, они хотели, чтобы это преступление имело свой, специфический стиль, отличающийся от стиля других преступлений. А может, намеревались отрезать священнику голову после того, как он умрет, и надели на нее капюшон, потому что в капюшоне — словно в сумке — ее легче было бы нести. — По выражению лица Марии Эмилии было понятно, что, как только она высказала это свое последнее предположение, оно тут же и ей самой показалось нелепым и маловероятным, хотя она и вспомнила аналогичный случай, о котором когда-то слышала от Тревелеса. — А вообще я склоняюсь к мысли, что капюшон имел то же самое значение, что и нанесение увечий: преступники закрыли лицо жертвы, что символизировало их неприятие ордена иезуитов, представленного в данном случае не кем иным, как руководителем этого ордена. Другими словами, они символически заявили о своем стремлении уничтожить этот орден.

— Это очень интересное умозаключение, Мария Эмилия! — Тревелес был поражен логичностью рассуждений своей подруги. — Не перестаю удивляться твоим способностям! — Мария Эмилия улыбнулась, польщенная его похвалой. — Итак, следует отбросить предположение об умышленном удушении с помощью капюшона, потому что капюшон сделан из неплотной ткани, через которую легко проходит воздух. Поэтому я тоже считаю, что это убийство имеет антииезуитскую направленность. Значит, не просто какой-то сумасшедший убил человека да еще и надругался над ним. — Тревелес поднялся с дивана, вспомнив о том, что он уже довольно долго находится в этом доме, в то время как его подчиненные ждут указаний своего начальника. — А теперь мне пора идти. Однако следует признать, что благодаря тебе я ухожу, имея гораздо более четкие представления о возможных мотивах этого преступления и, кроме того, определенные догадки относительно того, кто мог его совершить.

— Я очень рада, что смогла быть тебе полезной. Имей в виду, что, если тебе понадобится моя помощь, ты всегда можешь на меня рассчитывать.

Алькальд Тревелес вышел из особняка и, сев на лошадь, отправился к зданию суда, находившемуся на улице Аточа. Он теперь был в гораздо лучшем настроении, чем до того, как встретился с этой фантастической женщиной. Хотя его все еще не покидало чувство беспокойства, он был необычайно доволен своим разговором с Марией Эмилией: ее помощь оказалась намного существеннее, чем он мог предположить.

— А где тебе сейчас следует быть? — Беатрис теребила пальцами свои волосы. — Вряд ли твоя мама думает, что ты сейчас находишься со мной, да еще в мавзолее на кладбище.

— Предполагается, что я сейчас нахожусь на уроке фехтования, однако моего учителя оказалось достаточно легко убедить позволить мне уйти — правда, мне пришлось для этого немного раскошелиться. Как бы то ни было, он человек слова, и я уверен, что он не проболтается.

— По правде говоря, я была очень рада получить твою записку — до тех пор пока не увидела, какое место ты выбрал для нашей встречи. Конечно, здесь нас уж точно никто не заметит, однако, согласись, подобное окружение не очень подходит для романтических свиданий.

Они стояли внутри пантеона, который, судя по его состоянию, был давно заброшен.

— У нас совсем мало времени, Браулио. Я приказала своему слуге ждать меня возле кареты, а сама пошла сюда под тем предлогом, что хочу навестить могилу своей матери. Если я долго буду отсутствовать, слуга может пойти меня искать, и тогда он, чего доброго, застанет нас вдвоем.