Не бойся - А. Шантарский Страница 34

— Как это — нелегалами? — не поняла Смуглова.

— Что вы задумали? — насторожилась Света.

— Совершить побег, — прямо сказал Марат.

— С ума сошли? — ужаснулась Светлана.

— Вас поймают и добавят срок, — забеспокоилась Марина. — О нас вы подумали?

Она вела себя так, словно уже имела все права на Марата.

— Мы не можем раскрыть вам всех подробностей, но вероятность, что нас схватят во время побега, очень мала, — пояснил Алексей.

— К тому же в финансовом плане мы будем обеспечены на долгие годы, — добавил Диксон.

— Разве возможно в нашей стране жить без документов и прописки? — резонно заметила жена Алексея.

— С документами вопрос решен, — ответил ей Марат. — Но нам всем придется переехать в другой город и первое время после нашего побега не встречаться.

— Мы настроились на восьмилетнее ожидание, и нас не смущает то, что некоторое время придется пожить отдельно, — сказала Марина. — Но лично я боюсь за вас.

— Дело в том, — начал Алексей, — что маховик уже запущен и набирает обороты, обратной дороги нет.

В комнате воцарилось гробовое молчание, никто не решался его нарушить. Первой подала голос Светлана. Она вскочила, запрыгнула мужу на колени, чмокнула его в щеку и спокойно заметила:

— Ох и бедовый мужик мне достался! Но сердцу не прикажешь.

И она удовлетворенно вздохнула.

— И что это значит? — поинтересовался муж, бросив на жену пристальный взгляд темно-карих глаз.

— Это значит, что мой крест мне и нести. — Света посмотрела на серьезного Алексея, заразительно рассмеялась и только потом добавила: — Куда мы с дочерью от тебя денемся? Но очень прошу: будь осторожен.

— Мы с ребенком тоже готовы разделить все невзгоды и радости с непутевым спутником жизни, — заявила Смуглова с вызывающими нотками в голосе.

— Кто это мы? Какой ребенок? — не мог понять Марат.

— Правда, я еще не знаю: мальчик или девочка? — Марина демонстративно выпятила небольшой, чуть заметный животик вперед.

— Так, значит… Ну я и идиот. — Марат постучал себя по лбу костяшками пальцев. — Сколько месяцев? — Он легким движением провел по ее животу. От волнения руки его дрожали.

— Ты что, считать не умеешь? — бросила на него укоризненный взгляд Марина. — Три месяца в колонии и месяц под следствием, итого четыре месяца.

— Ты уверена, что не ошиблась в подсчетах? — ляпнул что попало Марат, чем вызвал дружный хохот друзей. — Да я тебя… Я тебя… — не мог он подобрать нужных слов.

— Ну и что же ты меня? — приняла кокетливую позу Смуглова.

— Я тебя… Я вас… Всю жизнь на руках носить буду!

И он решительно и легко поднял женщину, подбросил и поймал.

— Отпусти, сумасшедший, — ласково попросила Марина.

Он послушался и бережно посадил любимую на место, а сам пододвинул стул и пристроился рядом. Казаковым доставляло огромное удовольствие наблюдать за другом, обалдевшим от счастья. Марат вскакивал и беспокойно расхаживал по комнате, то открывал форточку, пуская в помещение свежий воздух, то, опасаясь сквозняка, вновь закрывал ее, то возвращался на место и садился рядом с Мариной. Но через минуту все повторялось. Будущий отец не находил себе места от переполнявшего его чувства.

— Да не суетись ты, — попыталась успокоить его Светлана. Все прекрасно понимали состояние, в котором находился Марат. — Пошли на кухню, — предложила она мужу. — Приготовим праздничный обед новоиспеченной семейной паре.

— Мы подождем вас в своей комнате, — сказала Смуглова, наблюдая за реакцией Марата, который мгновенно вспыхнул, словно зажженная спичка. Больше всего на свете ему хотелось остаться наедине с женщиной, которую он так давно и, казалось, безнадежно любил.

— В моей робе, за подкладкой, зашито послание Герасимову Пашке, — сказал Алексей жене уже на кухне. — В конце свидания не забудь напомнить, чтоб я передал его тебе, — это очень важно.

— Хорошо, Алеша, — отозвалась Света, раскатывая тесто на столе. Они решили порадовать друзей сибирскими пельменями.

— Как там Ксюша? — ласково спросил Алексей, выкладывая фарш в тарелку из целлофанового пакета.

— Она порывалась поехать со мной, такой скандал учинила. Но ведь ты сам написал в письме, чтобы мы с Мариной приезжали вдвоем.

— Я по ней ужасно соскучился и по маме тоже, но ты сама понимаешь, что нам необходимо было решить все вопросы без них, — с грустью в голосе, как бы оправдываясь, произнес Алексей.

— Теперь понимаю, — согласилась Светлана.

— Да, вот еще что. Если все пройдет, как мы задумали, то продашь дом, разведешься со мной официально. Пока я окончательно не определюсь, поживешь у своих родителей.

— А что мне говорить твоей маме, когда она узнает о побеге?

— Правду! У меня мировая мать, она все поймет. Только до поры до времени держи наш разговор в тайне. Договорились?

— Конечно. — Светлана преданно посмотрела на мужа. — Ты глава семьи — тебе и решать. Еще один вопрос: что делать со второй половиной дома, которая принадлежит Марату?

— Он оформил свое жилье на Фаину Мансуровну. Думаю, что они с Мариной сами решат, когда и как сообщить его матери, чтоб она продала дом и не волновалась за судьбу сына.

Пока они вели деловую беседу, росло количество слепленных пельменей, а в кастрюле уже закипела вода…

Алексей нес на вытянутых руках огромную глубокую железную тарелку с пельменями, от которых шел пар и аппетитный запах ударял в нос.

— Ужасно есть хочется, — мечтательно произнес он. — Зови друзей, а то остынут.

Светлана, следовавшая за мужем по пятам, постучала в дверь, но счастливый стон из-за двери был ей ответом. Супруги посмотрели друг на друга и не сговариваясь рассмеялись.

— Они и холодным пельменям обрадуются, — проговорила Света сквозь смех.

…Трое суток, отведенных на свидание, пролетели незаметно. О делах больше не говорили. Время проводили в застолье, в беседах. А ночная близость уносила влюбленных в мир сказок и грез.

Самым тягостным, конечно, было расставание. Но как ни отгоняли они мысль о разлуке, а она наступила. Массивная железная дверь за женщинами захлопнулась, лишь оставив еле уловимый запах любимых. А еще через минуту пришли конвойные и увели осужденных…

Атаман и Диксон не проявляли инициативы и не стремились на встречу с начальником колонии, ждали, когда он сам пригласит их к себе. После двухнедельного ожидания подполковник Мирошниченко вызвал их в свой кабинет.

— Как настроение? — поинтересовался он после того, как осужденные расположились на стульях и закурили.

— Боевое, — отозвался Сайфутдинов.