Охота на газетную утку - Наталья Александрова Страница 34

Телефон молчал. Березкин посмотрел на часы. Была уже половинапервого. Есть не хотелось, но он решил дойти до буфета и взять хотя бы кофе сбутербродом, чтобы вся эта сволочь не думала, что он испугался и отсиживается усебя в кабинете.

Надев решительное и волевое лицо, привычно подняв левуюбровь, он прошел приемную, уловив в Ольгиных глазах прежний испуг и неизбежноелюбопытство, чеканя шаг, преодолел сто пятьдесят метров, отделявшие его кабинетот закрытого «председательского» буфета, сел за стол с мрачным и начальственнымвидом.

Официантка Лена появилась на третьей минуте. Это само посебе плохо. Слишком долго. Раньше она укладывалась в минуту. Но еще хуже былото, что она положила перед ним меню — выбирай сам.

Раньше она угодливо склонялась, придвигая податливыйаппетитный бюст, и интимным полушепотом сообщала, что сегодня особенно хорошапаровая осетрина, или грибочки, или судак орли. А сейчас — бросила на столменю, стоит прямо, как Александрийская колонна, и ждет указаний.

Черт, черт! Никто не чувствует настроений и намеренийруководства так, как эта челядь.

Что же творится, что происходит? Неужели все из-за дурацкойстатейки, из-за публикации в газете? Да кто у нас обращает внимание на прессу?Вон, генпрокурора в порнофильме показали — и ничего! Компромат мериличемоданами, взвешивали на грузовых весах!

— Кофе и бутерброд с бужениной! — бросилофициантке. — Буженина свежая?

— Нормальная, — кинула, как рубль бомжу, и пожалаплечами.

Ну, милочка, ты у меня долго не проработаешь! Вот кончитсяэта история, рассосется, и я лично позабочусь.., и о вахтерше тоже.., а может,потому и хамят, что знают — не рассосется?

Съел буженину, не почувствовав вкуса, вернулся в кабинет.Проходя через приемную, на всякий случай осведомился, не звонил ли Сам? Ольгаиспуганно помотала головой. Закрыл дверь, торопливо сбросил напряжение с лица,снова раскрыл папку.

И тут телефон зазвонил.

Алексей Игоревич едва не сорвал трубку в первую же секунду,так извелся от ожидания и неизвестности, но все же взял себя в руки, переждалтри звонка, чтобы дать почувствовать свою занятость, два раза глубоко вдохнул ивыдохнул, успокаиваясь, и, наконец, снял трубку.

— Березкин слушает.

— Я все знаю, — раздался в трубке незнакомыйжаркий женский голос.

— Что? Кто? Кто это говорит? — забормоталБерезкин, судорожно пытаясь припомнить, знаком ли ему этот голос. — Что вызнаете?

— Про Ивана Андреевича, — жарко прошелестело втрубке. — Ты думаешь, это сойдет тебе с рук? Ты меня оставил в нищете!

— Да кто это говорит?

— Ты — убийца!

— Что за чушь вы несете! — Березкин хотел бросить трубку,но не мог решиться, он пытался понять, что стоит за этим диким звонком?

Рука, державшая телефонную трубку, дрожала, но он не замечалэтого, как не замечал и того, что его лоб покрылся мелкими капельками пота.

— Я знаю, что ты сделал это, — проворковал женскийголос, — не сам, конечно, ты все делаешь только чужими руками, но всеравно это — ты! И я могу это доказать, у меня есть убедительные улики!

— Кто вы, кто это говорит? — Березкин даже сам неузнавал своего голоса, таким он стал сиплым и растерянным.

— Ты знаешь, кто это говорит. Это Лика.

Ты оставил меня нищей. Иван был для меня всем. — Втрубке послышался ненатуральный всхлип. — Смерть любимого человека ничемнельзя возместить, но помочь мне деньгами ты просто обязан!

— Господи, кто это? — повторял Березкин какзаведенный. — Какая Лика? Я не знаю никакой Лики! И вообще, что за дикийразговор?

Я ровным счетом ничего не знаю о смерти Антонова!

— Еще как знаешь, — раздалось в трубке, — нов одном ты прав: этот разговор не телефонный. Я с тобой свяжусь. И запомни:если ты не поможешь мне, тебе уже никто не сможет помочь!

В трубке раздался сигнал отбоя. Березкин еще долго сидел застолом, тупо уставившись в яркий календарь на противоположной стене. Чтопроисходит? Кто-то хочет с ним разделаться, но кто?