Побег с "оборотнем" - Фридрих Незнанский Страница 33

Турецкого уже выкручивало от нетерпения. Словно чувствовал, что назревают неприятные события. Перегон до Павино оказался не длинным, поезд заскрежетал суставами, замедляя ход. Вагон тряхнуло. Выходили и заходили какие-то люди, звенело в ушах. Электричка неторопливо набирала скорость, проплывала платформа, одиноко стоящие граждане. Когда появились милиционеры в серой «полевой» форме, он был уже на взводе…

И все-таки свершилось! Он не мог поверить. В горле пересохло, сердце аритмично забилось. Разъехались двери, в вагон вошли двое молодых служителей законности в форменных кепках. У каждого на поясе наручники и дубинка. Неопрятные, мятые, с недовольными физиономиями. Обозрели перспективу вагона, медленно двинулись по проходу, внимательно рассматривая немногочисленных пассажиров. Заткнулась компания подвыпившей молодежи, примолкли оживленно галдящие пенсионерки. Насупились, но не бросили игру дорожные рабочие. Турецкий окаменел. Встать и двинуть к выходу? Не будет ли это слишком вызывающим? Или терпеливо ждать? В принципе, он может справиться с двумя сосунками, мнящими из себя хозяев жизни. Несколько ударов — и здравствуйте, новые неприятности…

Он сидел, окаменев, а милиционеры неумолимо приближались. До них оставалось метра три. Он перехватил взгляд сержанта, исполненный скуки и высокомерия, потупил взор в пол. Ведь эти ребята, как собаки — очень не любят, когда на них долго и недвусмысленно смотрят…

— Ваши документы, гражданин? — прозвучал над головой металлический голос.

Он уже знал, что они не пройдут мимо. Не спасут ни штормовка, ни резиновые сапоги, ни сумка «потомственного бродяги». Он один такой в этом вагоне, на других не похожий, выбивающийся из «монохромной» народной массы… Он поднял голову, сжимая кулаки. Лучше сразу бить, используя фактор внезапности…

Но ударить первым он не решился. И правильно сделал. Строгий сержант смотрел не на него, а поверх его головы. С запозданием Турецкий сообразил, что милиционер обращается к алкашу, придавившему на массу. Волна облегчения захлестнула с головой. Алкоголик проворчал что-то неразборчивое, выпрямил спину, осоловело уставился на вопрошающего.

— А-а, — прохрипел, сообразив, чего от него хотят, полез во внутренний карман, вытянул замызганную книжицу. Передача основного документа, удостоверяющего личность гражданина, произошла непосредственно перед носом Турецкого. Он сидел, неподвижно глядя перед собой, — а как еще себя вести? Не улыбаться же? Сердце бешено колотилось, поезд подпрыгивал на рельсах, казалось, сейчас оторвется от полотна, полетит с балластной насыпи…

— И что с ним делать? — проворчал сержант, обращаясь к напарнику. — Посмотри на него. Хотя с документами вроде все в порядке.

— Да оставь ты его, — бросил второй, — нужна тебе эта проблема?

— Ладно, держите, гражданин, все в порядке. — Потертая книжица проплыла перед носом, «гражданин» что-то хрюкнул, забирая свою собственность. Милиционеры потекли дальше. Сердце бешено тряслось, не могло успокоиться. Алкоголик сыто заурчал, вновь развалился, захрапел. Турецкий смотрел на удаляющиеся серые спины, видел, как люди провожали их глазами — кто-то равнодушно, кто-то с презрением, со страхом, кто-то даже не смотрел на них. Мозги кипели от усердия. Сейчас они войдут в четвертый вагон — и только богу ведомо, как быстро его пройдут. А в третьем — Валюша. Как она себя поведет при виде мундиров — неизвестно. Как поведут себя милиционеры при виде одинокой девочки — тоже тайна. Обратят на нее внимание? Можно не сомневаться. «Я девочка-бомж, со мной прикольно знакомиться, ведь меня не нужно провожать домой…» Шутки шутками, но могут быть и неприятности… Милиционеры скрылись в тамбуре, прошли его без остановки, втянулись в «гармошку» между вагонами. Забилась дверь, которую они забыли закрыть. Когда же, черт возьми, остановка?.. Ожидание становилось невыносимым. Он подхватил сумку, зашагал к выходу, едва сдерживая себя, чтобы не побежать. Вывалился в тамбур, сунулся в распахнутую дверь. Вторую дверь милиционеры тоже не посчитали нужным закрыть. Было видно, как они идут по четвертому вагону. Остановились примерно на середине, стали докапываться к кому-то из пассажиров. Но и здесь победила вселенская лень — не нашлось увесистых оснований, чтобы докопаться по полной программе. Милиционеры перебросились парой слов, побрели дальше. Ох, зря они так, их должно что-то остановить… Но их ничто не могло остановить, они уже приближались к тамбуру. Поезд и не думал останавливаться. Хотя, впрочем…

Заскрежетали тормозные колодки, деревья за окном побежали чуть помедленнее, вот еще замедлились. Электричка приближалась к остановочной платформе «Подгорное»… Но патруль уже был в тамбуре, вот он уже перетек в третий вагон, где совсем одна сидела Валюша. Он чуть не стонал от нетерпения. Бежать за ними? Бить, если девчонка привлечет их интерес? Но поезд уже конкретно тормозил — со скрипом, лязгом, скрежетом. Уже проехали начало остановочной платформы, бетонную будку с выцветшей надписью «Подгорное», вот уже почти остановились… За спиной разъехались двери — кто-то из вагона собрался выходить. Он оттеснил желающих плечом, встал у двери, готовый сорваться с высокого старта. Поезд остановился. Но двери не открывались — словно издевался машинист этой чертовой каракатицы! Но вот разъехались со стуком.

Турецкий выпрыгнул из вагона, завертел головой, дико волнуясь. Где же, мать ее, Валюша?! В окрестностях платформы, видимо, было много дач — люди в массовом порядке покидали вагоны. Странный народ эти дачники — воскресенье, практически вторая половина дня, куда они все собрались? Граждане выходили из вагонов, тянулись к тропе за будкой остановочной платформы, убегающей в лес. Кто-то шел в другую сторону — вдоль перрона. Из леса выбежал запыхавшийся мужик в драной кепке и с зачехленными удочками, успел впрыгнуть в электричку. Паника нарастала, он вертел головой. Он не видел Валюши! Менты успели сцапать?! Он дернулся обратно, к вагону, но двери с лязгом сомкнулись, он отпрянул. Дрожь прошла по телу электрички, вагон поплыл, набирая скорость. Он со злостью ударил по нему кулаком, резко повернулся. Остановочная платформа уже была практически пуста. Люди торопились по своим дачам. Он застыл, охваченный ступором, голова горела…

— Турецкий, ты кого-то потерял?

Голос прозвучал не в мозгу. Он круто повернулся. Едва дыхание не перехватило. Шумно вздохнул, выпустил накопившийся пар. Девчонка сладко позевывала, терла воспаленные глазки, потешно моргала.

— Вы только посмотрите, кто у нас проснулся, — пробормотал он дрогнувшим голосом.

— Ага, — согласилась она, — я как в армии: в любой непонятной ситуации — ложусь спать. Хотя, знаешь, Турецкий, я, в общем-то, умею спать и в понятной ситуации.

— Ты могла проспать нашу станцию, — возмутился он.

— Так не проспала же. Проснулась, когда людишки из вагона стали выходить, кинулась, выпала последней… Ты почему такой взволнованный, словно влюбился? — она окончательно проснулась и уставилась на него с любопытством. — Знаешь, Турецкий, ты временами проявляешь женские черты: эмоциональность, импульсивность, нелогичность.

— Ты не видела патруль?