Ночной вор. Похождения в Амстердаме - Крис Юэн Страница 33

Когда я пришел в себя второй раз, мужчина откинул мою голову назад и лил в горло воду. Я закашлялся, начал отплевываться, меня вновь чуть не вырвало. Но мужчина продолжал лить воду, и я замотал головой и даже выбил из его руки стакан. Он отступил на шаг, пристально на меня посмотрел, обернулся и крикнул что-то на голландском. В комнату вошел его напарник.

Они оба были в джинсах и кожаных куртках. И теперь — без масок. Волосы тощего мужчины спутались, а про здоровяка сказать этого было нельзя, потому что он голову брил. Прежде я видел эту парочку только раз, в кафе с Майклом, но так часто думал о них, что сразу узнал.

Неприятный запах ударил в ноздри, я посмотрел вниз и уткнулся взглядом в лужу собственной блевотины. Поднял глаза, оглядел комнату, в которой оказался, и понял, что я тут уже бывал. Изрезанные матрац и одеяло, сундук, люк в потолке, аккурат над сундуком. На полу стояли две фигурки обезьян.

Мужчины увидели, что я смотрю на обезьян, перекинулись несколькими словами. Дохлый наклонился, поднял их, сунул в карман кожаной куртки, застегнул молнию и с опаской посмотрел на меня, словно я мог украсть их у него на глазах. Интересно, как, по его представлению, я мог бы сделать это. Руки мои были крепко связаны за спиной, я морщился от боли при каждом вдохе. Болел живот в том месте, куда пришелся удар битой, и я подозревал, что у меня сломано как минимум одно ребро. В каком-то смысле мне оставалось только радоваться тому, что у меня связаны руки. Ведь я еще не мог проверить, в каком состоянии находится мой затылок. Но как бы то ни было, у меня выдавались вечера и получше.

— Ты — англичанин! — наконец обратился ко мне Бритоголовый.

Я кивнул — и комнату качнуло.

— Ты знаешь, кто мы?

На этот раз я покачал головой со всей осторожностью.

— Мы тебя знаем, господин Чарли Ховард. Ты — писатель.

— Да, — просипел я.

— И вор.

Я встретился взглядом с его глубоко посаженными, очень темными глазами. Голову он втянул в широченные плечи, в ожидании моего ответа ноздри его раздувались. Дохлый переводил взгляд то на него, то на меня, — он походил на зрителя, который предвкушает кровавое побоище. Я уставился в пол, борясь с тошнотой.

— Ты — вор, — повторил Бритоголовый. — Ты обокрал нас.

— Это была ошибка, — пробормотал я.

— Ты это сейчас говоришь.

Я вскинул на него глаза.

— Если на то пошло, я уже неделю говорю это себе. С того вечера, как вы убили Майкла.

Дохлый хотел что-то сказать, но Бритоголовый жестом остановил его. Он шагнул ко мне, присел на корточки перед моим стулом, его лицо оказалось в нескольких дюймах от меня. Бритоголовый сдвинул брови и, почесывая подбородок пальцами, заглянул мне в глаза; чем-то он походил на гольфиста перед сложным паттом. [8]Я подумал, что сейчас он ударит меня, но Бритоголовый просто сидел, изучая мою физиономию. Не знаю, что он искал, — я слишком ослабел, чтобы изобразить на лице что-нибудь эдакое, поэтому ничего скрывать не стал и позволил ему толковать увиденное на собственное усмотрение. Наконец он встал и упер руки в бедра.

— Ты спи! — С этими словами поднял ногу, ударил по моему стулу, и я повалился на бок; грудь вновь пронзила резкая боль.

И я действительно поспал, пусть и недолго. Проснулся от покалывания в придавленном предплечье. Нормальная циркуляция крови нарушилась, рука онемела. Скрипя зубами от боли в груди, я попытался вернуть стул в вертикальное положение, но сделать это не смог. Закончилось все тем, что я уткнулся лбом в пол, но стул на руку давить перестал, и по сосудам вновь побежала кровь. Все лучше, чем ничего, но мне хотелось вытянуть руку, потрясти ею, чтобы быстрее восстановить кровообращение.

— Эй! — позвал я, и нотка паники в голосе удивила меня самого. — Эй, у меня болит рука. Пожалуйста, действительно болит.

Раздались шаги.

— Пожалуйста, — продолжил я. — Хотя бы поставьте стул на ножки. Рука занемела, по ней не течет кровь.

Я увидел, как у порога на пол легла тень, но ко мне она не приблизилась.

— Пожалуйста, умоляю вас. Развяжите руки, дайте мне их размять. Пожалуйста.

Опять послышались шаги, только на этот раз они удалялись. Потом свет в коридоре погас; полежав еще некоторое время, я заскрипел зубами и всхлипнул. Еще немного, и я мог окончательно впасть в панику, потерять веру в себя, но вдруг меня охватила злость. Я начал ругаться, бросаться из стороны в сторону, кричать. Каждое движение отдавалось болью в израненном теле. Каким-то образом мне удалось перевернуться, и стул придавил другую руку. Я пролежал в таком положении бог знает сколько времени. Болела грудь, голова разламывалась; прошло немало времени, прежде чем Бритоголовый и Дохлый подошли ко мне.

— Поднимайся, — приказал Бритоголовый.

— Не могу.

Бритоголовый сделал знак Дохлому, и они вместе подняли меня, поставили стул на ножки. Я понятия не имел, который час, но полагал, что время уже перевалило за полночь. Дохлый, во всяком случае, выглядел крайне утомленным. С другой стороны, это никакого значения не имело.

— Расскажи нам об американце, — потребовал Бритоголовый.

Я моргнул, пытаясь собраться с мыслями, придать им хотя бы видимость порядка.

— Его звали Майкл Парк. — Я подвигал челюстью, облизал губы. Неприятный привкус никуда не делся. — Он только что вышел из тюрьмы. Его осудили за…

— Расскажи нам, как ты про него узнал.

— Он меня нашел сам, хотел, чтобы я украл у вас статуэтки… Пока вы обедали с ним.

— Ты лжешь! — Бритоголовый поднял руку, словно собрался ударить меня.

— Нет! — я отпрянул. — Это правда, честное слово. Он сказал, что вы ему доверяете. И он специально договорился о встрече с вами, чтобы дать мне спокойно их унести. Он дал ваши адреса и сказал, где вы храните обезьян.

Бритоголовый опустил руку.

— Почему он это сделал?

— Не знаю. Но он собирался покинуть Амстердам сразу после того, как я принесу ему статуэтки.

— Он именно так сказал?

— Да, именно так.

Бритоголовый задумался над моими словами, а Дохлый застыл в ожидании — его крысиное лицо подергивалось, руки-спички висели по бокам, как плети. Не нравился мне Дохлый. Совершенно не нравился. С Бритоголовым я еще мог говорить, а вот Дохлый, по-моему, совершенно не дружил с логикой. Он постоянно находился на взводе — таков, вероятно, был его характер, да к тому же он наверняка сидел на наркотиках.

— В любом случае, — я стремился продолжать разговор с Бритоголовым, — какое это имеет для вас значение? Майкл мертв, а три обезьяны у вас.

Бритоголовый втянул голову в плечи, словно готовясь к какому-то действию, и на этот раз я уж точно решил, что сейчас он ударит меня. Он глубоко вдохнул, широченная грудь поднялась, опустилась, пальцы сжались в кулаки. Кулаки сжались с такой силой, что кожа на костяшках пальцев побелела.