Профессиональный свидетель - Фридрих Незнанский Страница 32

И тут Гордеев вспомнил, что кто-то назвал жадность верным признаком того, что человек глубоко несчастен. Франц Кафка это сказал. Великий и несчастный человек, современниками при жизни непонятый и неоцененный. Вот вам и юрист, и миллионер, и несчастные Рудник с Клеонским в придачу. Хотя… Оба они уже были не молоды и не такую уж плохую жизнь прожили. Но тут Юрий Петрович подумал про себя: хорошо все-таки, что сам он — юрист, а не, скажем, писатель вроде Кафки. В юности ведь были какие-то подобные устремления — потрясти мир силой своей мысли и слова. А вообще-то пора прекратить это безумие беспрерывно вспоминать, кто, когда и что говорил. Он все-таки на отдыхе. Хоть и в бегах.

Самое же интересное заключалось в том, действительно ли новая встреча с таксистом случайна, либо он все-таки следит за ним? Вообще-то Белоярск — город не такой уж и маленький, и столкнуться вот так, за здорово живешь?.. Хм. С другой стороны, зачем Степан Иванович сам рассказывает про то, что он профессиональный юрист, следак? Или это — просто легенда для запудривания мозгов? Мол, таксисты — народ словоохотливый, и вся эта болтовня затеяна, чтобы перебить его, Гордеева, нюх, расслабить, а потом… Что потом?

Гордеев вздохнул, расправил плечи и спросил:

— Значит, как профессионал, вы считаете, что здесь мне судиться не стоит, а лучше вытащить ответчиков в Питер?

— Я же не знаю ваших обстоятельств.

— Ну, а адвокаты здесь стоящие есть? — невинным тоном спросил Гордеев. — Начинать-то, наверно, надо с этого — обзавестись качественным юристом…

Степан Иванович усмехнулся и, даже не глядя на своего пассажира, сказал:

— Возможно, я и в отставке, так сказать, но не станете же вы меня уверять, будто там, где я вас подобрал, вы просто бродили по лесу, прогуливались — в таком-то цивильном виде? Что-то мне подсказывает, что вы как раз и были у нашего самого приличного юриста. Только вот дома ее не застали, верно?

— Верно, — тут же согласился Гордеев. — Нигде не могу найти. Но не ищете, пожалуйста, подвоха в моем вопросе. Если я не договорюсь с Карандышевой, мне понадобится другой юрист. Кстати, почему вы решили, что ее нет дома?

— Да видел ее машину в городе с полчаса назад. Неслась куда-то как угорелая, не заметить трудно, обе приметные — и тачка и женщина. А что касается другого юриста?.. Не советую. Она лучшая, — уверенно сказал Степан Иванович. — По таким делам, как ваше, уж точно. Не знаю, может, и есть еще кто, но лучше вам не рисковать и вернуться в Ленинград, простите, в Петербург, за собственным адвокатом. Может, эти ребята, которых вы наймете вместо Карандышевой, давно уже вашими хитрыми партнерами подмазаны? Знаете, как сейчас это делается? Глазом не успеете моргнуть, а вас уже обвели вокруг пальца. Насчет этого у нас народ ушлый, причем все поголовно, кроме тех придурков, конечно, которые клады в Чупринином Закуте ищут.

— А что за клады?

— Да кто его знает, говорят, там чуть ли не с Октябрьской революции или Гражданской что-то закопано. В наших местах большие бои были. И вроде, когда железнодорожный туннель пятьдесят лет назад рыть начали, чтоб ветку КВЖД продолжить, так про эти клады кто-то из стариков и вспомнил, вот строительство тогда и закрыли. Потом метро по той же причине Законсервировали.

— Быть такого не может, — усомнился Гордеев. — Чтобы отменили огромное строительство из-за сомнительных слухов?! А что там может быть? Библиотека Ивана Грозного?

— Я тоже не слишком верю, — усмехнулся Степан Иванович.

— Да? А вот вы кое-что сказали сейчас насчет моих партнеров… Разве Карандышеву они не могут м-м-м… подмазать?

Тут водитель наконец посмотрел на него в упор, и Гордеев, кажется, даже уловил в этом взгляде толику презрения. Степан Иванович не ответил. Имелась ли в виду безупречная репутация Валентины или что-то другое, осталось неизвестным.

Так кто же он на самом деле, подумал Гордеев, когда высадился из машины у гостиницы «Енисей», «топтун» или действительно безобидный таксист с незаурядным прошлым? Черт, я же ему фамилию Хромеко назвал! Теперь при желании он быстренько узнает, что ни в каком «Енисее» я не остановился, а как раз напротив — в «Московской»… Ну и плевать. Черт с ним. Если таков у них тут способ слежки, то этот Степан Иванович и так уже наверняка знает, где я живу.

Гордеев пересек улицу, зашел в свою гостиницу и попросил у портье ключ от номера.

— А вам записка, — сказал портье.