Дело о предубежденном попугае [= Дело о лжесвидетельствующем попугае ] - Эрл Стенли Гарднер Страница 32

Перри Мейсон, Делла Стрит и Пол Дрейк занимали втроемпереднее сиденье в машине адвоката. На заднем находилась клетка с попугаем,покрытая специально сшитым для нее чехлом.

Дрейк посмотрел на часы, заметив:

– Перри, мы туда приедем ни свет ни заря.

– Я хочу поговорить с шерифом и с Эллен Монтейз.

Немного помолчав, Пол проговорил снова:

– Похоже, Перри, что чутье тебе не изменило и на этот раз.Вроде бы Эллен Уоткинс не брала развода с Руфусом Уоткинсом. Мы нашлисвидетелей, которые показали, что Эллен Уоткинс сама им об этом говорила.Разговор состоялся за две недели до того, как она начала обрабатывать Сейбина.

– Ты считаешь, что она не могла добиться развода послеэтого?

– Не знаю, Перри. Но я склонен думать, что у нее не было наэто возможности. Она до этого проживала в Калифорнии. На длительный срок, чтобызафиксировать минимальный период пребывания в каком-то месте, она не уезжала.Если бы она получила развод в Калифорнии, то, согласно законам этого штата, онамогла бы выйти замуж вторично лишь по прошествии года с того дня, как он ею былполучен. Это ее, разумеется, не устраивало ни в какой мере: она опутала Сейбиначерез три недели после того, как устроилась в его дом экономкой.

– Ты не считаешь возможным, что она договорилась с мужем,чтобы он получил развод?

– Понимаешь, пока она не подцепила Сейбина, ей не надо былодумать о разводе. А после ее замужества ему было куда выгоднее помаленьку еешантажировать.

– Это твои предположения или же ты говоришь на основаниикаких-то данных?

– Вроде бы какие-то данные имеются. Нам намекнули, что побанковскому счету Эллен Уоткинс видно, что она довольно часто выплачиваетпорядочные суммы некоему Руфусу У. Ситу. Попытаемся выяснить, кто он такой.Судя по описанию, он походит на Руфуса Уоткинса, но пока мы не можем сказатьсовершенно точно, что это одно и то же лицо.

– Молодец, Пол. Теперь у меня есть с чего начать.

– Конечно, против Эллен Монтейз много поднакопилось материала.Кажется, они нашли человека, видевшего ее поблизости от хижины около полудняшестого числа.

– Это было бы скверно.

– Возможно, что это всего лишь разговоры. Я слышал это отсвоих оперативников в Сан-Молинасе.

– Как только мы прибудем на место, я поговорю с шерифом.Возможно, на сей раз он решится выложить карты на стол.

Делла убежденно сказала:

– Шеф, она не могла его убить. Она его по-настоящему любила.

Дрейк задумчиво проговорил:

– В этом деле два подозрительных лица. Обоих зовут Эллен.Понимаешь, Перри, если ты используешь этого попугая как свидетеля, что Сейбинаубила Эллен Уоткинс, районный прокурор повернет твое же оружие против тебя: онсказал, что попугай обвиняет Эллен Монтейз.

Мейсон плутовато подмигнул.

– У этого попугая куда более сложные задачи, Пол!

Кабинет шерифа помещался в южном крыле старого здания суда.Шериф сидел за старомодным бюро со спускающейся крышкой. Под ним был скрипучийстул, который жалобно просился на покой при каждом движении. Мейсон не теряявремени поделился с шерифом своими соображениями. Тот слушал внимательно, неперебивая, а когда адвокат закончил, спросил:

– Это все известные вам факты?

– Я подвел итог всему. Мои карты на столе.

– Вам не следовало получать копии телефонных счетов, потомучто у нас возникли осложнения в этом плане. Получилась задержка в ходерасследования.

– Очень сожалею: не предвидел такой возможности…

– Каковы ваши выводы?

– Пока я еще их не сделал. Мне необходимо прослушать весьход дознания.

– Думаете, после этого вы сможете прийти к определенномурешению?

– Смогу. Но, конечно, мне необходимо опросить свидетелей.

– Такой вопрос должен решать коронер, не так ли?

– Да, но я не сомневаюсь, что, если вы подскажете ему, чтомне такое дело будет позволено в интересах правосудия, он согласится. Мнедумается, что при сложившихся обстоятельствах было бы куда лучше для всех ужена дознании решить, виновата ли Эллен Монтейз или нет. Если она виновата, тогдаобвинение выиграет в том плане, что уже здесь, перед присяжными коронерами, яизложу свои факты. Если же она не виновна, обвинение не опозорится, коллегияприсяжных вынесет оправдательный приговор.

– Откровенно говоря, я-то думаю, что если районный прокурори пойдет на такое отступление от правил, то только в надежде, что вы сами себявысечете!

– Ну что же, это меня вполне устраивает! Со своей стороныобещаю сделать так, чтобы у всех создалось впечатление, будто я действую заодносо Спрагом. От него зависит, будет ли так на самом деле.

Шериф выглянул в окно. Было видно, что он обдумывает линиюсвоего поведения. Наконец он сказал:

– Хорошо, я посмотрю, что можно сделать в этом плане… Атеперь, вы хотите видеть Эллен Монтейз?

Мейсон кивнул.

– Разрешаю вам пройти к ней в тюрьму. Но только вам одному.Остальные останутся здесь.

Мейсон вошел в приемную тюрьмы. В нос ему ударилтошнотворный запах тюремной дезинфекции. Забранные решетками окна производилиугнетающее впечатление на человека, не привычного к этой обстановке.

– Она находится в камере предварительного заключения, –пояснил шериф. – Вон в той половине здания. Их надзирательница – женаначальника тюрьмы. Пройдите в приемную и подождите, пока ее приведут вниз.

Эллен Монтейз появилась минут через пять.

– Чего вы от меня хотите? – спросила она, усаживаясь настул.

– Помочь вам, если удастся.

– Это невозможно. Я вижу, что увязла так, что не могупошевелить ни рукой, ни ногой.

Надзирательница сказала:

– Я подожду за дверями.

– И не забудьте поплотнее закрыть двери, – распорядилсяшериф, – пусть они побеседуют в спокойной обстановке.

Когда дверь закрылась, Мейсон произнес:

– Расскажите мне обо всем.

Ему не понравилось, что Эллен впала в состояние полнойдепрессии.

– Какой толк, – пробормотала она равнодушно, – наверное, вседело в том, что я была так безмерно счастлива… За все приходитсярасплачиваться. И потом, зачем так переживать? Единственный человек, которого ялюбила, убит… И они еще могут обвинять в его смерти меня… Нет, я не стануплакать. Не беспокойтесь. Когда плачут женщины моего возраста, это значит, чтоони полны симпатии к самой себе, а я не хочу себя жалеть!