В чертополохе - Иван Дорба Страница 32

— Король Александр был плохой дипломат! Возглавляя Малую Антанту, он мог заметно влиять на европейскую политику, — горячо заговорил Аркадий Попов, не обращая внимания на красоту, которую увидел в окне патер. — Югославия должна была искать поддержки у Советского Союза! Русские весьма популярны в Сербии и Черногории.

— Вы забываете наш страх перед «красной заразой», сын мой. Король Александр предполагал встретиться с советскими представителями во Франции, обговорив это с французскими лидерами, но он хотел и сближения с Германией, дескать, оно не пойдет в ущерб дружбе с Парижем и курсу Малой Антанты.

— Это верно, он пытался проводить собственную политику! — согласился Аркадий Попов. — Помните его слова: «Мы во многом обязаны Франции, но мы не их Марокко!», сказанные Жану Луи Барту?

— Это воля нашего народа! Наш характер! — вдруг загорячился патер. — Но мы не так сильны, как большие народы…

— И что же дальше?

— Король Александр боялся Гитлера. Поехать во Францию легко. Но что подумает об этом фюрер? Французская разведка не хотела брать на себя охрану короля в дороге. И потому было решено плыть по морю. И девятого октября крейсер «Дубровник» бросил якоря в Марсельском порту. Загремели залпы салюта, зазвучали фанфары. Толпы марсельцев, запрудив пристань, приветствовали нашего короля. Под восторженные овации король Александр пожимал руку склонившегося перед ним в почтительном поклоне седовласого семидесятидвухлетнего Луи Барту.

— Французы называли его Огнеупорным! — засмеялся Аркадий.

— Почему?

— Веселый народ, любят шутку, острое словечко: «Париж стоит мессы», «Государство — это я», «После меня — хоть потоп» — известные фразы королей; «Если бы бога не было, его следовало бы выдумать», — говорил Вольтер [26]. А Барту стяжал иную славу. Он не отличается остроумием. После открытия Амундсеном Южного полюса, когда ряд государств направил туда свои экспедиции, оппозиция во французском парламенте потребовала объяснения, почему не предпринимает никаких шагов в этом направлении Франция. Барту, в то время премьер, ответил депутатам, что на корабельных верфях уже строятся специальные огнеупорные суда, чтобы безопасно добраться до Южного полюса. На другой день, читая газеты, веселые французы хохотали до слез, называя премьера Огнеупорным. Извините, опять вас перебил!

— Так вот, наш Александр в отличие от Барту не страдал легкомыслием. Король помнил, что его могут убить и в Марселе, но так нервничал, что забыл надеть свой стальной панцирь. Роскошный черный лимузин медленно катил по улице Каннебьер, полицейские с трудом расчищали путь от народа. Несколько гвардейцев с саблями наголо гарцевали на сытых конях позади. Вдруг к машине подскочил человек с большим пистолетом в руке и рванул дверцу. Шофер заметил наглеца, но ничего не успел сделать. Оцепеневшая от неожиданности толпа только ахнула. Барту беспомощно закрыл лицо руками, и в тот же миг убийца выстрелил ему в голову. А король увидел аттентатора слишком поздно, у самой машины, он успел только распахнуть дверцу и повернуться, чтобы выскочить, но выстрел в спину раздробил ему позвоночник между лопатками, и король умер мгновенно. Подскакавший гвардеец ударил убийцу саблей, тот упал, заливаясь кровью, разъяренная толпа его тут же растерзала. Эта кровавая драма сыграла немаловажную роль в истории отношений между Югославией и Францией, лишила Югославию твердой руки, Малую Антанту — вожака и кинула нашу страну в объятия фашизма. Народ твердил не зря: «Король поехал во Францию, чтобы договориться с матерью Россией, и за это его убили».

— Вы думаете, это сделал Гитлер? Дело темное! Между двумя стульями не сядешь, — вздохнул Аркадий.

— Разделяй и властвуй, говорили еще римляне, — спокойно продолжал патер. — Малые народы всегда ждут, кто стучится в дверь. Кто войдет. Или кто вломится. Посмотрите: славяне не могут объединиться! Арабы не могут! Африканские народы тоже враждуют между собой. Их кто-то разделяет… Их ссорят между собой по разным поводам — религиозным, политическим, идеологическим, экономическим… Если бы Сталин…

— При чем тут Сталин? Партия, русский народ, все советские народы не потерпят немцев! — горячился Попов. — С «пятой колонной» в России у Гитлера ни черта не выйдет!

— Да, конечно, у нас в Словении «пятая колонна» работала уже давно, — смиренно закивал священник. — Когда в Блед прибыли гестаповцы и абверовцы, они уже знали фамилии врагов Третьего рейха, какие здания захватывать, с кем держать связь и на кого опираться. В нашей Крайне тоже скоро начнется выселение словенцев, как это немцы делают в Корушке. Рейхсфюрер Генрих Гиммлер еще в марте приезжал в Целовац, это на самой границе. К нам в Блед прибыл майор СС Фриц Волкенборн вместе с двумястами полицейскими из Корушки. С двадцать первого апреля начало работу гестапо во главе с Гельмутом Розумеком, капитаном СС, а срезских начальников сменили немецкие политические комиссары. Кстати, Розумек поселился на Прешерновой улице в вилле «Влтава», мы там с вами, сын мой, проходили. Большое здание, окрашенное в желтый цвет, со множеством окон, среди огромного сада. Пред домом маленький фонтан. Помните?

— Как же, напротив «Фото-Водичке»!

— У вас хорошая зрительная память, сын мой, постарайтесь запомнить, что хозяина виллы зовут Звонко Янежич, Звонко Янежич! О нем и о его жене Анджеле мы еще поговорим, если…

— А зачем мне его запоминать? Не собираюсь задерживаться в Бледе.

— Разве вы не хотите продолжить борьбу с фашизмом? Разве не хотите помочь своей теперешней родине — Югославии и прежней — России? Дезертируете? — насупился патер.

— Ну ладно, хватит! — вспыхнув, рявкнул Аркадий и энергично рубанул воздух рукой. — Я намерен пробираться в Белград не для того, чтобы играть в бирюльки! Вам со своей паствой остается лишь молиться, а у меня в Белграде боевые товарищи!

— Да, в Сербии, сын мой, товарищей много, а у нас, здесь, их пока мало, особенно таких решительных и сильных, как ты! И я буду просить тебя, Аркадий, — патер нажал на слово «просить», — остаться на некоторое время здесь, помочь в очень важном деле с усташами…

— С усташами? Значит, вы не случайно рассказали мне о них? Анте Павелич в Загребе вроде бы сотрудничает с итальянцами…

— Да, усташи сотрудничают и с ними, и с немцами, вербуют в свои ряды заблудших, проповедуют убийство и грабеж сербского населения: «Режь православную веру!», «Грабь, насилуй! Забивай палками!» У них большая сеть осведомителей. Оккупационные власти, понимая, что в Хорватии и Словении может подняться восстание, вооружают хорватских националистов, создают карательные отряды во главе с усташскими эмигрантами.

— А много ли усташей было в Италии? — заинтересовался Попов.

— А кто их считал! Они жили и в Австрии, и в Германии, даже в Бразилии! В Вене у них выходил «Грич», в Берлине «Независимое государство Хорватия» и «Кроатия Пресс». В Италии газета «Усташ». Даже в Соединенных Штатах в Питтсбурге печатается листок «Независимая Хорватия». Усташи, конечно, были малочисленны, поэтому немцы делали ставку на Владко Мачека, который согласно договоренности делил власть в королевской Югославии с Драгишей Цветковичем. Осторожный Мачек не верил в победу фашизма и уклонился от предложения немцев возглавить Хорватию под протекторатом Германии. Теперь осуществляется итальянский вариант.