Русский Рокамболь - Александр Цеханович Страница 31

«Так-то, — подумал он, — чего денежки не делают!.. Помню я отца его, очень хорошо помню… Однажды, в то время когда у него были целы его громадные вотчины, а я был простым скупщиком хлеба, да… Приехал я к нему в зимнюю пору. Он вышел ко мне на крыльцо… Я снял шапку и не надевал во все время разговора… Ха-ха-ха!.. А ноне, брат, иное, видно, дело…»

Зеркальная дверь тихо щелкнула, и на пороге ее появилась девушка, которую легко можно было принять за женщину, так пышно была она развита и такой законченностью красоты дышали все линии ее холодного, словно выточенного из мрамора лица.

Когда бы оно мелькнуло в толпе, украшенное голубым кокошником, с узором из жемчуга и такими же подвесками, спадающими на лоб, черты его надолго не изгладились бы из памяти путешественника, и много раз он потом с восторгом говорил бы о красоте русской женщины. Но на Елене Николаевне было модное платье, пышную грудь ее стягивал корсет, и только смелый и гордый изгиб шеи, освобожденной вырезом платья, говорил о какой-то особенности ее характера.

Серые глаза глядели гордо и немного насмешливо.

— Что вам, батюшка? — спросила она, подходя к креслу и садясь в него.

— А вот прочитай-ка! — протянул ей старик письмо.

Она быстро пробежала строки и засмеялась:

— Ну так что ж?! Делайте меня графиней, я не прочь!.. Только, непременно, на том условии, как я вам говорила.

— Завтра говорить буду… Они приедут.

— Да нечего и говорить… Вы должны были еще в тот раз сказать старому графу, а то, может быть, выйдут какие-нибудь недоразумения…

— Завтра все решится… Ведь молодец-то и сам, говорят, с лица очень пригож.

— На что мне его пригожесть! — резко ответила красавица.

Старик вздохнул и провел ладонью по зеленому сукну своего стола.

— Тоже и мужей покупать, как собак, невозможно… — произнес он тихим, но внушительным голосом. — Бог за это наказывает! Брак все-таки великое дело…

Елена Николаевна захохотала громко и звонко.

— Ну, батюшка, вы меня уж извините, человек, который продает себя так или иначе, мне противен! Разве я могу уважать его как мужа, если я знаю, что он женился на мне ради моих денег или даже хуже, ради той суммы, которую ему попросту предлагают за эту сделку…

— Оно конечно, — отвечал старик, — а все-таки этим делом играть нельзя…

— Вы вздор говорите! — резко ответила Елена Николаевна и встала. — Больше вы ничего не хотите мне сообщить?

— Они приедут завтра.

— Ну и пусть их едут!

— Стало быть, ты согласна?

— Я уже сказала.

— Ну и хорошо. Только с ними будешь ты сама говорить или переговорить мне?

— Переговорите вы, и день свадьбы назначьте как можно скорей, с тем чтобы я с мисс Грей могла на днях же и уехать за границу.

После этого Елена Николаевна поцеловала отца и, сказав, что она сегодня ужасно утомлена, вышла из кабинета.

Старик подпер голову руками и глубоко задумался.

Елена Николаевна была его единственная дочь, но дочь незаконная. Когда-то, будучи в Париже по торговым делам своей фирмы, Николай Михайлович встретил в одном из кафешантанов женщину, которая сразу поразила его. Это была шансонеточная певица действительно редкой красоты. Тем более заинтересовала она его, что родом она была русская. Одна из пропавших без вести за границей барынь наших.

Николай Михайлович широко раскрыл свой бумажник и достиг желанной цели.

Очаровательная певица не только стала дамой его сердца, но от этой любви родилась дочь, окрещенная Еленой. Через год мать умерла от разрыва сердца, во время исполнения самых бравурных номеров своего репертуара. Смерть эта наделала в свое время много шума.

Николай Михайлович был страшно потрясен потерей своей очаровательницы и не захотел расстаться с малюткой, по его мнению, как две капли воды похожей на мать.

Он увез ее в Россию, отдал в первоклассный пансион, потом окружил гувернантками, и перед прихотями капризной и своенравной девочки с каждым годом ниже и ниже склонялась его седая голова.

Решив ни за что и никогда более не сходиться с женщинами и даже не жениться, он всю любовь и нежность перенес на дитя его первой трагической любви, и чем более рос ребенок и развивался, тем сильнее укреплялась связь настоящего с прошлым. Последнее, казалось, воскресало в чертах молодой девушки, и Николай Михайлович не мог уже никак забыть ту, которая когда-то озарила его довольно мрачную, в общем, душу светом самых радужных ощущений, короче говоря, он безумно любил дочь и ради нее готов был на всевозможные жертвы.

Избалованная с самых пеленок, Елена Николаевна выросла девушкой гордой и своенравной. Она вертела стариком совершенно свободно и совершенно согласно своему усмотрению.

Когда пришла «пора», старик крепко призадумался, как бы пристроить ее.

Знатное и богатое купечество, прослышавшее о ее происхождении, поспешило отстраниться от такой невесты. Это озлобило старика, и он разом порвал все связи с своим кругом. Взамен этого он начал давать блестящие балы и рауты, на которые приглашал людей без разбора, так что в конце концов «салон» его стал пользоваться худой и предосудительной славой.

На одном из таких сборищ появился и старик граф Радищев. Его кто-то привез туда из ресторана. Он был под хмельком.

Этот кто-то, оказалось, привез его не без цели, потому что вслед за тем происшедшая в кабинете беседа его с хозяином дома привела его в восторг. Старый миллионщик намекнул ему там на желание купить для своей дочери титул за очень солидную сумму.