Песочные замки Уолл-стрит. История величайшего мошенничества - Курт Эйхенвальд Страница 31

Наконец Дарр разъяснил Дэннису Мэррону, работавшему в его отделе в Нью-Йорке, одну из причин своего энтузиазма: если дело с I. E. I. выгорит, Дарр сорвет огромный куш. Еще он сказал, что сам является автором идеи I. E. I., которую обдумывал еще в ту пору, когда только устраивался на работу в Bache. Bache пообещала, что, если Дарр продаст сделку, фирма выплатит ему специальную премию, соответствующую сумме, которую он выручил бы от своей доли в новой нефтяной компании. Итак, сделке I. E. I. дали зеленый свет, и ее акции вышли на свободный рынок по цене 10 долл. за штуку. Однако почти тотчас цены стремительно пошли вниз и проданные доли в I. E. I. потеряли более половины своей стоимости. В итоге инвесторы понесли крупные потери, а Bache положила в карман громадные комиссионные.

Даже самые пристрастные критики Дарра не могли не признать, что он заработал фирме много денег. И вообще с его приходом объем продаж пошел вверх. Отдел налоговой защиты расширялся, Дарр все время требовал пополнения штата. Может, его «бойцы» и не доверяли ему, но отдавали должное его профессионализму.

Несмотря на свое нелепое вранье, манеру давить и высокомерие, он, казалось, надолго бросил якорь в Bache. Но тут поползли слухи о его прошлых делишках в Josephthal, и кое-кто принялся замышлять козни против Дарра.

Кертис Генри прошел к машине Хейеса, припаркованной на одной из манхэттенских стоянок. Шел сентябрь 1980 г., и эти двое только что прибыли на совещание в штаб-квартиру Bache в Нью-Йорке. За пару минут до этого Хейес пригласил Генри составить ему компанию в поездке в Нью-Джерси. В тамошнем филиале Bache намечалась презентация, на которой Хейес должен был ознакомить брокеров с новой налоговой схемой, только что подготовленной к продаже. Генри кое-что знал о новой сделке и согласился помочь Хейесу.

Они по-дружески беседовали, пока Хейес вел машину по тоннелю Midtown, пересекавшему границу между штатами Нью-Йорк и Нью-Джерси. Прошло уже несколько недель с того момента, когда Генри впервые услышал от Лича о взяточничестве Дарра. Но он так пока и не решил, что предпринять. Он постоянно прокручивал в мозгу все события, которые произошли в Bache с момента прихода Дарра, начиная с его заявления, что все в этом бизнесе нечисты на руку, кроме самого Дарра. А потом, ведь намекал же он, чтобы Генри поделился с ним своими премиальными? А сомнительные сделки? Все вместе эти разрозненные факты приобретали новый смысл. Генри решил, что пора поделиться тревожной информацией с кем-нибудь из своих коллег по отделу. Поездка с Хейесом в Нью-Джерси показалась ему удобным моментом для такого разговора.

«Дэвид, сейчас я расскажу тебе историю, которой ты с трудом поверишь, — начал Генри, — но могу поклясться, это чистая правда». В следующие несколько минут он изложил Хейесу все услышанное от Лича. Хейес выслушал все это молча, не отрывая глаз от дороги.

«Боже, — молвил он, когда Генри закончил, — как скверно».

Весь остаток пути они обсуждали эту тему. Даже когда они подъехали к офису филиала Bache в Нью-Джерси и припарковались на стоянке, то еще битых 20 минут просидели в машине, в который раз обмозговывая ситуацию.

Наконец Хейес заявил, что сейчас им известно слишком мало, чтобы принять решение. «Если все это правда и нам удастся найти кого-нибудь, кто подтвердит эту историю, тогда и будем думать конкретно, что предпринять, — таков был вывод Хейеса. — А пока все это не более чем слухи».

«Угу, — пробурчал Генри, — но согласись, это очень поганые слухи».

А между тем Джона Д’Элису все больше тревожила новость, которую он узнал от Синклера перед забегом на переходящий кубок. Эта история, казалось, полностью завладела его мыслями. Он решил разузнать подробности у своих коллег. Он позвонил и Алану Госьюлу из бостонской юридической фирмы Gaston & Snow, которая вела дела отдела налоговой защиты Josephthal.

Обсудив текущие дела, Д’Элиса без обиняков спросил Госьюла, что тот знает о Дарре.

«У него подмоченная репутация, — был ответ, — в сущности, это грязный тип».

Д’Элиса потребовал подробностей, но юрист не добавил больше ни слова, категорически отказываясь выложить хоть какие-нибудь подробности. Д’Элисе оставалось лишь поблагодарить Госьюла за помощь и повесить трубку. Однако беспокойство усилилось. Он прекрасно знал, что Госьюл не из тех, кто распускает сплетни. И если уж Госьюл сомневается в чьей-нибудь честности, это повод насторожиться.

И тогда Д’Элиса решил поговорить с кем-нибудь из Bache. Вполне естественно, что он связался с Дэвидом Хейесом, только что вернувшимся из командировки в Нью-Джерси. «У меня имеется кое-какая информация, и я хотел бы обсудить ее, — так начал Д’Элиса разговор с Хейесом. — Дело в том, — продолжил он, — что до меня дошли слухи, будто в Josephthal Дарр не гнушался брать откаты. Известно ли вам что-нибудь об этом?»

«Вот дерьмо», — в сердцах выругался Хейес. Подумать только, он не успел еще шевельнуть и пальцем, как необходимые свидетельства против Дарра сами потекли ему в руки.

Хейес немедленно позвонил Генри в Даллас. «О том, что рассказывал о Дарре Лич, известно еще кое-кому, — сказал Хейес. — Например, Д’Элиса узнал об этом практически из первых рук, от людей, которые сами работали в Josephthal». В течение последующих нескольких часов Хейес, Генри и Д’Элиса многократно перезванивались. В принципе, ничего нового они не узнали, но бесконечно пережевывали ситуацию, не в силах придумать, как быть дальше. Они понимали, что публичный скандал может окончательно прикончить Bache — фирма до сих пор расхлебывала последствия кризиса на рынке серебра и все еще подвергалась нападкам разгневанных конгрессменов и СМИ. Не дремали и Бельцберги, не раз угрожавшие новой атакой на Bache. Хейес, Генри и Д’Элиса всерьез опасались, что правда о Дарре ввергнет в панику руководство Bache, и оно от греха подальше вообще прикроет их отдел, чтобы пресечь в зародыше новый скандал. Стало быть, они рискуют вообще потерять работу.

С другой стороны, не могло быть и речи о том, чтобы замалчивать правду о начальнике. Не прошло и нескольких дней, как в нью-йоркский офис начал названивать Дуглас Кеммерер, торговец налоговыми укрытиями из Сан-Франциско. Видимо, ему тоже удалось что-то пронюхать, потому что он забросал Хейеса вопросами по этому щекотливому делу. Этот малый сильно беспокоил Хейеса — любитель интриг и сплетен не успокоится до тех пор, пока не разнесет слухи о Дарре по всему миру. Хейес связался с Генри и Д’Элисой и предложил как можно быстрее встретиться.

А это было не так просто: Генри находился в Далласе, Хейес — в Вашингтоне, а Д’Элиса — на Лонг-Айленде в Нью-Йорке. Единственной возможностью собраться всем вместе было очередное ежеквартальное общее собрание отдела на Манхэттене, которое должно было состояться спустя две недели. Но они сговорились, что в офисе Bache не обменяются ни единым словом о подозрениях в адрес Дарра — слишком велика вероятность, что их подслушают. Следовало найти укромное местечко, где можно было спокойно поговорить вдалеке от посторонних ушей.

Генри решил позвонить Мэррону, который работал бок о бок с Дарром в нью-йоркском офисе, и попросить найти место для конфиденциальной встречи. Естественно, Мэррон поинтересовался, зачем это нужно, и тогда Генри ввел его в курс дела. Это подтвердило самые худшие опасения Мэррона относительно их босса. Месяцы напролет он вынужден был выслушивать откровенно лживые россказни Дарра о военных подвигах, и с каждой новой историей доверие Мэррона к боссу таяло.