Фиолетовый - Ольга Тарасевич Страница 31

— Да. Отлично понимаю, — вдруг жестко ответил он. — Понимаю. Даже наркоман Стас, подставивший тебя, и тот для тебя больше значит.

— Вадик… — простонала Кира, хватаясь за голову. — Ну, как мне объяснить тебе? Как объяснить, что после всего, что я сейчас узнала, я просто не могу свалиться на голову твоему отцу со своими проблемами? Кто я ему? Зачем ему все это? Еще неизвестно, как вообще все закончится…

Вадим грустно улыбнулся, протянул руку и потрепал ее по волосам:

— Глупая ты, Киринка. Это ты ему никто. Пока. А мне…

— Вадик, не надо, — выдохнула она, поняв, какая фраза сейчас последует. Именно этих слов она и боялась, хотя прекрасно видела отношение к ней Вадима.

— Почему — не надо? Потому что я инвалид?

— Нет, что ты? Зачем ты? Дело не в этом… Просто…

— Просто — что? Почему ты бежишь от меня?

— Я не от тебя бегу… я бегу от проблем…

— От этих проблем ты не убежишь и не спрячешься. Они найдут тебя везде, даже в твоей Сибири, Кира. А папа может помочь. Сделаем так — мы сейчас все-таки доедем до дома и поговорим с отцом. Потом, если ты решишь уехать, я отвезу тебя на вокзал. Но поверь — лучше тебе остаться. И все, закончим этот разговор.

Открыв окно, Вадим окликнул охранников. Они быстро сели в машину, и та тронулась с места.

До самого дома они молчали. Кира боялась поднять глаза и сосредоточенно изучала коврик под ногами, Вадим смотрел в окно и о чем-то думал.

Разговор с Николаем Ивановичем оказался коротким, но эффективным. Тот подробно выспросил у девушки, как выглядели и что говорили приходившие к ней люди, помолчал пару минут и велел Кире идти наверх, в уже приготовленную для нее спальню.

— Из дома не выходи. Будь все время на глазах.

Кира молча кивнула и ушла, а Николай Иванович повернулся к сыну и чуть заметно усмехнулся:

— Что, Вадюха, вот она какая, любовь-то?

— Ты считаешь, что я не могу заинтересовать девушку?

— Отчего же? Можешь. И интересуешь, насколько я вижу — она ведь не за себя, она за то переживает, чтобы нам с тобой проблем не устроить, а это ценно в наше-то непростое время.

— Ты поможешь ей?

Николай Иванович помолчал, покрутил в руках трубку, которую уже несколько минут собирался раскурить, но так и не успел, потом вздохнул и проговорил:

— Чем я могу ей помочь? Наркотики, сынок… За это убивают.

— Но ведь не она брала эти наркотики! — возмутился Вадим.

— Дилеру все равно. Ему либо деньги, либо товар. А кто брал — неважно.

— Папа, что мне делать? Я не могу позволить ей уехать, не могу ее потерять — она слишком много для меня значит…

— Ну, самое простое — отдать деньги и забыть об этой истории.

— У нее нет таких денег.

— Я разве сказал — у нее? У меня. Я верну долг и решу эту проблему — но лишь потому, что не хочу потерять тебя. Только пообещай, что Кира не узнает.

— Папа… спасибо тебе, ты даже не представляешь… — Вадим слегка задохнулся, и отец снова усмехнулся:

— Да лишь бы ты был счастлив, Вадюха. Я и так… — Он смешался, отвернулся от сына, и тот понял, что пора убираться из кабинета, чтобы не ставить отца в неловкое положение и не бередить старую рану, оставшуюся после гибели матери.

Дождавшись, пока сын покинет кабинет и закроет за собой дверь, Николай Иванович набрал телефонный номер и сказал одну-единственную фразу:

— Дантист, от подружки танцора держаться подальше, это приказ.

Через неделю Кира впервые отправилась в клуб. Звонок Аллы Петровны озадачил ее. Руководительница предложила им с Вадимом участие в турнире по бальным танцам среди колясочников.

— Приезжай срочно, Кирочка, посмотри приглашение, и вместе подумаем, что сможем изменить в программе.

— Но я же должна еще с Вадимом обсудить…

— Потом-потом, — зачастила Алла. — Все потом, сейчас мне нужна ты.

Разговор в клубе был коротким, Аллу Петровну словно подменили. Она решительно заявила о том, что участие пары в подобном турнире очень престижно для клуба, мол, это только поднимет имидж коллектива и даст новый толчок для развития.

— Ты просто подумай, какая перспектива! — возбужденно тарахтела руководительница. — Это сразу привлечет к нам в клуб и детей, и, возможно, спонсоров.

«С волшебного слова „спонсоры“ и надо было начать», — с неожиданной злостью подумала Кира. Спонсоры в бальных танцах на вес золота, да и вообще мало людей, готовых вложить свои кровные в чужих детей.

— Хорошо. Мы выступим, — ответила она вслух и встала. — Я могу идти?

— Да, конечно. И еще… Ты убрала бы кофр Стаса из раздевалки… Ребята расстраиваются…

Известие о самоубийстве Стахновского вызвало много пересудов в клубе, Алла Петровна не знала подробностей, а Кира молчала, и никто не решался выспрашивать у нее обстоятельства произошедшего. Но черный кофр с костюмами, по-прежнему висевший на крючке в раздевалке, заставлял всех танцоров постоянно думать о Стасе.

— Да, конечно, заберу.

Кира прошла в раздевалку, разложила кофр прямо на полу, чтобы застегнуть «молнию», и, коснувшись рукой рукава рубашки для «латины», расплакалась. Вещи Стаса снова вернули ее в то ясное солнечное утро, когда он исполнил свою последнюю румбу на перилах балкона.

— Стасик, что же ты наделал… ну разве же нельзя было жить без этого? Ведь все так удачно складывалось…

Поплакав всласть, Кира вытерла глаза салфеткой, найденной в кофре, машинально расправила фрак и белую рубашку, потянулась рукой к карману для обуви, чтобы застегнуть его, и вдруг с удивлением отметила, что набойка каблука у одного ботинка почему-то надорвана. «Странно… мы эти туфли купили вместе месяц назад, он в них даже толком потанцевать-то не успел».

Кира вытащила ботинки, перевернула их и обнаружила и на втором каблуке то же самое. Да и вес… легкие, на мягкой кожаной подошве туфли заметно оттянули руку. Она поддела ногтем набойку и обомлела. В каблуке что-то лежало. Полиэтиленовый пакетик, туго набитый чем-то и перемотанный синей изолентой. Во втором каблуке обнаружился еще один, похожий на первый как брат-близнец. Руки девушки задрожали, ботинки упали на пол, громко стукнув и заставив Киру вздрогнуть и оглянуться. К счастью, в зале гремела музыка — у Аллы работала пара. Переведя дух, Кира затолкала туфли обратно в карман, застегнула кофр и задумалась. «Что мне теперь делать с этой находкой? В милицию отнести? Меня же и обвинят…»

Выходило, что, кроме Вадима, поговорить об этом ей не с кем. Она набрала номер телефона, и голос Вадима прозвучал почти сразу:

— Что, Киринка? Тебя можно забирать?

— Вадик… если можешь, приезжай срочно… у меня тут такое… — зашептала она, прикрыв трубку ладонью. — Я очень боюсь, Вадик…