Золотые рыбки - Алена Судакова Страница 31

Когда он начал снимать бронежилет, Алена с готовностью бросилась помогать. И слов не понадобилось, будто заранее сговорились, кто что делает и где чьи руки будут. Ни разу не запутались, не столкнулись: Семен расстегивал Аленину блузку, она — ремень его джинсов. Он стягивал с нее брюки, она — его футболку. Когда надоело путаться в остатках вещей, они просто упали на постель и принялись целоваться. В какой-то момент Семен отстранился от нее и рыкнул:

— Не пожалеть бы потом!

— Ни за что! — убеждала Алена, скидывая то немногое, что еще оставалось на ней.

Семен громко втянул в себя воздух и выдохнул:

— Класс!

Что именно класс, Алена не поняла да и не очень к этому стремилась. Она тоже могла воскликнуть: «Супер!», чувствуя силу его рук. Но он ни разу не сделал больно или неприятно.

Ей нравилось то, что он позволяет делать с собой все, что ей взбредет в голову. Ложится, чтобы ей было удобнее, молчит, если она просит, рычит, когда ей хочется увидеть тигра. И, как настоящий кавалер, всегда пропускает даму вперед…

* * *

Вадим наблюдал за Зизи. Рыбка оклемалась, теперь он мог выпустить ее в общий аквариум.

Рыбки и воспоминания о матери занимали все его мысли. О Кате, ожидающей его звонков, он думал редко. А она настаивала. Времени, проведенного в лесу на поляне, ей было мало. Она, как ненасытная шлюха, требовала еще и еще, теребила за впалые щеки, извивалась на нем, как большой слизняк. В конце концов Вадим скинул ее и принялся одеваться. Он достаточно поцарапался о ветки и мелкие камни, засыпал волосы песком и землей. Никакого удовольствия не получил.

— Вадик… Ты куда?

Катя лежала на земле — большая, белая, противная. Он отвернулся.

— Домой.

— Почему? Мы же только начали!

Хотелось крикнуть ей в лицо, чтобы она искала себе другого кобеля.

— Я устал! — ответил он, направляясь к тропинке.

Она поспешно натягивала белье — позади раздавалось неприятное сопение.

— Вадик, мальчик мой, подожди! Куда же ты уходишь от своей мамочки?

Он думал, что ему понравится привычная игра: он — маленький мальчик, она — его любимая мама. Но как только из уст Кати вырывалось слово «мама», Вадима выворачивало наизнанку. Ее хрипучий голос вызывал у него отвращение. Разве может его мать говорить противным голосом? Он должен звучать как флейта в райском саду! На этот раз он ошибся. Жалость сыграла плохую шутку.

— Вадик, стой!

— Ну что тебе?

— Когда мы еще встретимся?

— Я позвоню.

Он не звонил ей уже несколько дней. Может, она сама поймет, что дальше ничего не будет?

Вадим встал на стул, покопался на антресоли и достал заветную шкатулку. В ней он хранил самое дорогое: открытки от матери на его дни рождения, безделушки, сделанные ее руками, пакет с локонами его Золотых Рыбок. Вещи — тлен. Волосы — другое дело. Они имеют запах шампуня или духов, цвет, структуру. Их можно гладить, перебирать, прижаться к ним щекой. А еще он мечтал сделать из них какую-нибудь безделушку. Сидеть потом вечерами, смотреть на нее и наслаждаться «Лунной сонатой».

Но самый драгоценный пакетик он доставал редко и почти никогда не открывал: там лежали волосы матери. Когда она проходила химиотерапию, они выпадали пучками. Он находил их на подушке под материнской головой каждое утро и заботливо собирал. Правда, они были безжизненными и тусклыми, не то что раньше. Носить парик мать отказалась и в последние дни жизни повязывала платок. А он так мечтал увидеть ее вновь красивой, молодой, сильной, как его Золотые Рыбки!

Не хватало Катиных волос. Может, все же позвонить?

Он оделся, вышел на улицу, доехал до метро и отыскал телефон.

— Катя, это я…