Пока муж в командировке - Карина Тихонова Страница 31

Верхний свет бросал блики на стекло, я прищурилась и попросила достать картон из-под стекла, хотя бы на минутку.

Хозяин развел руками:

– К сожалению, нельзя. Под стеклом вакуум. Видите ли, картон был в таком состоянии, что потребовалась серьезная реставрация. Так что…

Он вновь развел руками, вежливо демонстрируя огорчение. Я кивнула, не в силах говорить.

Неизвестный набросок Веласкеса!.. Вакуум!.. Ну что тут можно сказать?!

Хозяин дома шел вдоль стены, перечисляя экспонаты, лежавшие в стеклянных витринах:

– Офорты Рембрандта, перстень Александра Борджиа, тот самый, ядовитый, с шипом… Подвеска Екатерины Великой, бриллиантовый гарнитур Марии Антуанетты, обручальное кольцо маркизы Ментенон…

Я шла следом за гидом и скользила невидящими глазами по стеклянным витринам. В голове стоял непрерывный гул, уши заложило, словно в самолете на большой высоте.

– А вот очень интересный экспонат.

Хозяин остановился. Под стеклянным колпаком лежала алая бархатная подушка. Я замерла на месте, впилась в подушку напряженным взглядом. Интересно, в истории есть знаменитые подушки? Наверное, есть. Предположим, подушка, которой задушили какого-нибудь монарха. Существует же книга о соколиной охоте, пропитанная ядом! Французский король полистал слипшиеся страницы, послюнявил пальцы и умер.

Я ждала сопроводительной лекции, но мужчина молчал. Под его пронизывающим взглядом я вдруг запаниковала.

– Что это за подушка? – спросила я наконец, не выдержав тяжелой паузы.

– Обыкновенная подушка. Ничего примечательного.

– А почему она лежит под стеклом?

– Под стеклом лежит не подушка, а то, что было на ней.

Я снова выдержала паузу. Ничего не понимаю. Шарада.

– И что на ней лежало?

Глаза мужчины сверкнули голодным блеском.

– Мой самый ценный экспонат.

– Где же он?

Хозяин дома резко повернулся ко мне. Его глаза вцепились в мое лицо, как зубы пираньи.

– А вот это, деточка, я хотел спросить у вас, – сказал он мягко.

Минуту я стояла молча, оглушенная, растерянная. Потом произнесла имя человека, которого узнала по дурацкому обращению «деточка»:

– Ираклий Андронович!

Мужчина слегка поклонился, не спуская с меня глаз.

– Конечно, это я. Простите, что не представился сразу. Мне казалось, вы и так догадались, куда вас привезли.

– Я об этом и думать забыла. Меня все это… – я обвела рукой комнату, – просто заворожило.

Мужчина опустил глаза в пол и ничего не ответил. Немного постоял, разглядывая сверкающий паркет, постучал палкой по мыскам мягких замшевых туфель. Я замерла, боясь привлечь к себе внимание. Наконец хозяин дома очнулся от своих мыслей и сделал молчаливый жест в сторону двери.

Мы прошли через длинную анфиладу комнат. По пути я оглядывалась на Ираклия Андроновича, но тот молчал и только ладонью указывал мне дорогу. В просторном холле хозяин дома опередил меня и галантно открыл передо мной высокие деревянные двери.

– Прошу!

Это было первое слово, которое он произнес за прошедшие десять минут. Мы вышли на длинную террасу, обставленную легкой плетеной мебелью.

– Присядем, – пригласил Ираклий Андронович.

Я выбрала плетеное кресло с большой мягкой подушкой, осторожно присела на краешек. Хозяин дома подошел к дивану, медленно согнул здоровую левую ногу, вытянул короткую правую и почти упал на сиденье. Отставил трость в сторону и улыбнулся:

– Простите за отсутствие эстетики. Сам понимаю, что выгляжу не лучшим образом, но что делать?..

– Не стоит извиняться.

– Вы очень любезны, – похвалил меня хозяин. – И хорошо воспитаны. Думаю, что и умом вас природа не обидела.

Я скромно промолчала. Спорить не стану, как говорится, со стороны виднее.

– Тогда не будем тянуть время? – предложил собеседник. – Может, вы сразу скажете мне, где она? Без всяких прелюдий и интермедий? А?

– Кто – она? – искренне удивилась я.

Ираклий Андронович взял со стола бутылку минералки, разлил воду по стаканам, подвинул вазу с фруктами.

Но мне было уже не до угощения. Ощущение опасности подступило к горлу, от страха у меня перехватило дыхание. Я сделала над собой усилие, чтобы не дрожал голос, и сказала:

– Ираклий Андронович, я ничего не понимаю. Объясните, чего вы от меня хотите?

– Правда не понимаете?

– Честное слово!

Хозяин дома вздохнул, запасаясь терпением. Взял свой стакан, благовоспитанно сделал бесшумный глоток.

– Я вижу, что без прелюдий нам все-таки не обойтись. Хорошо, начнем. Вы встречались с человеком, которому я доверил очень ценную вещь. Какую – вы и сами прекрасно знаете, и не надо так удивленно хлопать глазками. Не знаю, в каких отношениях вы находились с этим человеком, и знать не хочу. Но мне достоверно известно: эти отношения закончились трагически. Вы отравили его, а потом вместе со своей подругой вывезли за город труп и утопили его в пруду. Ну как? Достаточно прелюдий?

В горле снова образовался противный комок, мешающий дышать.

– Не подумайте, что я вас упрекаю или шантажирую, нет! – продолжал Ираклий Андронович, не дождавшись ответа. – Собственно говоря, вся эта история меня абсолютно не волнует. Меня интересует только моя собственность. И я прошу: верните ее. Поверьте, я не хочу причинять вам вреда. Не заставляйте меня становиться монстром.

Я взяла стакан с водой, сделала судорожный глоток. Минералка плеснула через край, облила подбородок. Я поставила стакан на стол и закашляла, прикрывая рукой рот. Ираклий Андронович молча протянул мне стопку бумажных салфеток. Я промокнула подбородок и глаза. Как ни странно, щеки тоже были мокрыми. Неужели от слез? Неужели я плачу?

– Успокойтесь, – мягко сказал хозяин дома. – Ничего плохого с вами не произойдет. Если, конечно, вы будете умницей и вернете то, что вам не принадлежит. Расскажите, куда вы ее девали? В вашей квартире ее нет, мы проверили.

– Значит, это ваши люди были вчера у меня в доме?

– Мои, – подтвердил Ираклий Андронович и тут же тревожно спросил: – Надеюсь, у вас ничего не пропало? Очень рад. Я своим людям строго-настрого запретил брать чужое, но кто их знает? Нынешнее поколение настолько измельчало, что доверять ему нельзя! Рад тому, что ваши ценности остались на месте, – повторил собеседник. – А теперь поговорим о моих. Когда прикажете получить?

Я прижала руки к груди и закричала:

– Да нет у меня ничего вашего! – Тут я вспомнила о дорогих часах, найденных в ванной комнате, и оборвала себя на полуслове: – Где моя сумка?