Месть моаи - Лин Гамильтон Страница 31

— Ну, что скажешь? — спросила Мойра, показывая то, что, по-моему, должно было стать маленькой колибри на ее плече, когда спадет краснота.

— Очень симпатично, — улыбнулась я.

— Думаю, это самый смелый поступок, который я совершила в своей жизни, — заявила она.

— Возможно, — кивнула я.

— Я струсила при мысли о татуировке вокруг пупка, — призналась она. — По одной причине: меня немного тошнило, а еще я не была уверена, как Клайв отнесется к колибри вокруг моего пупка.

— Хорошая мысль, — согласилась я. — Выглядит мило и вполне скромно.

— Точно. Ты тоже могла бы себе сделать татуировку, — подмигнула она. — Эта у меня на плече и поэтому называется… минутку. Сейчас вспомню. Хе паре. Если бы она была у меня на бедре, то называлась бы хе кона. Вот так. Напомни мне позже, я должна мазать ее периодически антибактериальным кремом. Угадай, кто мне ее сделал? Никогда не догадаешься. Жена Дэниела Страйкера, Эрориа, сделала ее. Ну, ты знаешь, кинооператора. Его жена — настоящая художница! Она делает татуировки и здесь, и в Австралии, где они живут какую-то часть года.

Она замолчала на минуту и посмотрела на меня.

— Ты какая-то бледная, Лара. У тебя опять мигрень начинается? Какие-то проблемы?

Я рассказала ей.

— Джаспер мертв?! — выдохнула она. — Убит?

— Боюсь, что да, — ответила я.

— А Дэйв? Они тоже самое говорят о Дэйве?

— Пока нет, но, думаю, они могут прийти к такому заключению, как только патологоанатом прибудет.

— И когда это должно произойти?

— Завтра, — сообщила я. — Он завтра вылетает из Сантьяго.

— Я не верила тебе, ну, знаешь, насчет Дэйва. Я такая дура. Должно быть, было ужасно, вот так найти Джаспера, — печально сказала она.

Так и было. Возможно, это событие и играло на руку создателям фильма, но также и превращало жизнь Пабло Фуэнтэса в ад на Земле. Когда мы обнаружили Джаспера, его тело было холодным, как камень, уже несколько часов. Как бы ни хотелось Фуэнтэсу представить это еще одним несчастным случаем, но два трупа с проломленными головами — это уже слишком много для случайности. Однако проблему с лошадьми мы устранили, по крайней мере, я решила так в тот момент. Не было видно никаких следов копыт. Как и лошадиного помета поблизости.

Все же Фуэнтэс хотел представить произошедшее как несчастный случай, хотя было очевидно, что не может человек вот так просто, сам, удариться головой, разве только выброситься с третьего этажа здания, чего он не делал. Отчасти потому, что я еще не видела на острове трехэтажного здания, и потому, что даже если такое имелось на Рапа-Нуи, то рядом с Аху Акиви его не было.

Хорошая новость была в том, что обнаружение Джаспера прояснило мой внутренний дискомфорт по поводу татуировок. От этого стало, вроде как, легче, хотя, учитывая обстоятельства, было трудно понять, почему. Грудь Джаспера, как и Дэйва Мэддокса, была красной и припухшей оттого, что недавно там была нанесена татуировка. Я сосредоточилась на лице Дэйва, когда нашла его, а остальное просто ушло на второй план. Неудивительно, что от мысли о татуировках меня тошнило.

Плохая новость была в том, что, кажется, Фуэнтэс считал, что я лично виновата в резких изменениях в его должностных обязанностях, которые прежде, насколько я могла судить, заключались в объезде острова в компании с тремя его компадре в служебных машинах полиции, раскрашенных в зеленый и светло-желтый цвета. Я говорю все это, потому что за все время, что я провела на Рапа-Нуи, и это было намного дольше, чем я планировала, я ни разу не видела эти машины с экипажем менее чем три-четыре человека. Также я мало слышала о преступлениях, и, как Фуэнтэс сам сказал мне, люди здесь не привыкли убивать всех направо и налево. Возможно, приехав с континента на остров на краю света, где они не могли понять людей, хотя те и говорили на испанском, карабинеры ездили в рейды группами из соображений безопасности.

Вынужденный действовать, Фуэнтэс сделал следующее. Во-первых, он конфисковал весь материал, отснятый командой Кент Кларк в течение предыдущих нескольких дней. Во-вторых, как я ему изначально посоветовала, попытался заставить нас всех остаться на острове, хотим мы того или нет. Он достаточно безапелляционно позвал меня пойти повидаться с делегатами конгресса, которые собрались в зале для совещаний.

— Вы пойдете со мной, — заявил он тоном, нетерпящим возражений.

— Куда мы направляемся? — единственное, что я смогла из себя выдавить в ответ.

— Я себя неудобно чувствую, когда говорю по-английски перед толпой, — ответил Фуэнтэс. — Вы будете переводить.

Я чувствовала, что у меня нет другого выбора, кроме как подчиниться, и таким образом выделиться: стать единственным человеком на этой конференции, насчет которого у всех будет единое мнение. Другими словами, все, как один, будут ненавидеть меня.

— Вы все останетесь здесь, пока не завершится расследование по делу об убийстве Джаспера Робинсона, — сказала я по указу Фуэнтэса. Публика застонала.

— Пока капрал Фуэнтэс не забрал ваши паспорта, он хочет, чтобы вы знали, что ваши имена сообщили руководству аэропорта, работникам таможни и иммиграционной службы в Сантьяго. Авиарейсов на Таити сегодня не будет, учитывая то, что вчерашний самолет наконец-то взлетел. Другими словами, — сымпровизировала я, — он говорит, что нам некуда деваться.

Последовала еще одна волна стонов, еще громче, чем первая.

— Я — гражданка Соединенных Штатов, — заявила Эдвина Расмуссен. — Я требую встречи с чиновником консульства.

— Это произойдет в Сантьяго, мадам, — произнесла я, выслушав его ответ. — Вы можете обратиться в консульство, когда попадете туда.

На самом деле, я немного смягчила его слова. Мне совсем не хотелось, чтобы Эдвина стукнула меня своим зонтом.

— Когда нам разрешат уехать? — спросила Сьюзи Скейс.

— Когда я скажу, — перевела я. — Я имею в виду, когда капрал Фуэнтэс разрешит.

— Нам обязательно оставаться в отеле? — задал вопрос Брайан.

— Нет, — ответил Фуэнтэс. Все подумали, что это хорошо, но, возможно, они не обдумали такой вариант как следует.