Удар бумеранга - Чингиз Абдуллаев Страница 31

Дронго подошел к дверям и открыл их. На пороге стоял капитан Павленко.

– Извините, – тихо сказал он, – я не хотел вас беспокоить. Но мне нужно вам сообщить, нам передали новый приказ.

– Запретили завтра отправляться в институт, – догадался Дронго.

– Да. Откуда вы знаете? – удивился Павленко.

– У меня только что был вице-губернатор Попов. Он категорически против того, чтобы вы работали в институте.

– Он звонил начальнику УВД, и тот приказал не заниматься институтом, так что завтра туда никто не поедет.

– Идите отдыхать, – улыбнулся Дронго, – и не нужно так переживать. Завтра все обговорим.

Он закрыл дверь и вернулся в комнату. Значит, Попов сначала предупредил начальника УВД, а потом приехал к Дронго. Очевидно, он понимает, что не может приказывать московским экспертам, и поэтому решил лично убедить гостя в бесперспективности завтрашних допросов.

На следующее утро все собрались за завтраком. Полковник был мрачнее обычного.

– Вам уже сообщили? – спросил он, когда Дронго сел за их столик. – Начальник УВД лично приказал не трогать институт, чтобы не травмировать семью погибшей. Так он объяснил мне сегодня утром по телефону.

– Какая глупость! – встрепенулся Казбек Измайлович. – Разве так можно? Он не понимает, что просто мешает нам своими непродуманными распоряжениями.

– Он все понимает, – устало произнес Дронго, – но вице-губернатор – это большая местная власть, с которой начальник УВД обязан считаться.

– Что будем делать? – поинтересовался Гуртуев. – Как работать в таких условиях?

– Нам было важно попытаться установить, каким образом преступник вышел на погибшую Попову. Понятно, что к соседнему дому она подошла сама. Значит, он сумел ей позвонить, следовательно, они были знакомы и договорились о встрече. На мобильник он не стал бы ей звонить, домой – тоже вряд ли. Выходит, был какой-то другой телефон или посредник.

– Думаете, что он звонил в институт, как в случае с Уфой? – заинтересованно спросил Резунов.

– Нет, – ответил Дронго. – Он не повторяется. Институт был нашей единственной ниточкой к убийце, но, возможно, нужно продумать и другие варианты. Если он знал, кто такая Ксения Попова, значит, понимал, что любой звонок в институт вызовет интерес сотрудников. Он мог связаться с ней другим способом.

– Каким? Только не говорите, что он звонил ее мужу, – не выдержал Резунов.

– У мужа звонок неизвестного вызвал бы массу вопросов. Нет, это не муж. И, наверное, не институт, хотя проверить все равно необходимо. Скорее человек, которому погибшая доверяла. Подождите. Ее родители живут в этом городе?

– Да. Отец – заместитель директора комбината, а мать работает в больнице.

– У них еще есть дети?

– Не знаю, – ответил Резунов, – но могу узнать. – И он достал из кармана мобильник.

– Не нужно, я сам позвоню. – Дронго набрал номер капитана Павленко. – Скажите, капитан, у погибшей есть братья или сестры?

– Есть и брат, и сестра. Брат женат, у него трое детей. Сестра замужем, у нее одна дочь.

– Они живут с родителями?

– Нет, у каждого своя квартира. Кстати, брат работает в аппарате администрации нашей области.

– Очень хорошо. Вы допрашивали родственников?

– Мы с ними беседовали. Они в ужасном состоянии.

– А родители?

– Еще хуже. Отец сейчас в больнице, сердечный приступ. Там мать Поповой работает.

– Ясно. Когда вы сможете к нам приехать?

– Когда нужно?

– Прямо сейчас. Возьмите любую машину и приезжайте. Мы вместе поедем в больницу.

– А я поеду в УВД и буду работать с их материалами, – предложил профессор. – Может, удастся что-то выжать из их сообщений и допросов свидетелей.

– Я с вами поеду в больницу, – решил Резунов.

Через полчаса они уже были там. Все трое прошли сначала в кабинет главного врача, а затем в палату, где лежал отец Ксении Поповой – Гаврила Аркадьевич Далевский. Его прадед был выслан в Сибирь еще в середине девятнадцатого века из Польши, дед в начале двадцатого переехал на Урал, и с тех пор Далевские жили в этих местах.

Это был невысокий, мускулистый мужчина шестидесяти лет с густой копной белых волос. После трагического происшествия, случившегося с его дочерью, он попал в больницу с тяжелым инфарктом. Все знали, что он – тесть вице-губернатора, поэтому его поместили в отдельную палату. К тому же его супруга работала заведующей отделением в этой больнице. Она как раз сидела с мужем, когда в палату вошли четверо в белых халатах. Впереди шел главный врач Борис Александрович Авербух, маленький суховатый семидесятилетний старичок с живыми глазами и энергичной походкой.

– Извините, что мы вас беспокоим, но эти господа прилетели из Москвы. Я разрешил им зайти только на две минуты. Надеюсь, вы не будете возражать, Анна Петровна, – обратился он к супруге Далевского.

– Что вам нужно? – не поднимая головы, мрачно спросила женщина. – Вы же видите, в каком состоянии мой муж.

– Извините, у нас только два вопроса, и мы сразу уйдем. Даже хорошо, что вы сейчас вместе, – выступил вперед Дронго.

– Какие вопросы? – устало проговорила Анна Петровна. – Нам сейчас не до вопросов.

– Я вас понимаю, – кивнул Дронго. – Хочу только спросить, вы не вспомните, вам никто не звонил в тот день, когда произошло это несчастье?

– Никто, – быстро ответила женщина. За последние дни горе наложило на нее свой отпечаток, она словно высохла, под глазами появились темные круги.

– И вы не разговаривали в тот день с дочкой? – продолжал задавать вопросы Дронго.

– Мы с ней каждый день разговаривали, – вздохнула Анна Петровна. – Каждый день, – повторила она и, не выдержав, отвернулась.

– Вы уже задали свои два вопроса, – тихо напомнил главврач. – Давайте уйдем.

Павленко согласно кивнул головой. Его мать тоже работала в этой больнице, и ему было неловко задерживаться здесь.

– Уходим, – поддержал его Резунов.

Все медленно направились к дверям, и в этот момент за их спинами раздался хриплый голос Далевского: