Жокей в маске - Марсель Аллен Страница 31

В маленькой квартирке на улице Сен-Жермен Элен и Фандор были одни.

– Наконец-то я вижу вас! – воскликнул человек, влюбленно глядя на девушку. – Но, Боже мой, это оказалось не просто! Скажите, дорогая, почему вас целыми днями не бывает дома?

Элен молча опустила голову.

– Может, вы здесь не живете? – настаивал Фандор. – Просто выбрали эту квартиру для того, чтобы приглашать сюда меня? Но это так мучительно – никогда не знать, где вас можно найти!

Элен наконец подняла голову и поглядела Фандору в глаза:

– Вы мне не доверяете?

Журналист возмущенно взмахнул рукой.

– Что вы, дорогая, как можно! Я вас люблю, и уже одно это значит, что я не унижусь до подозрений. Мы столько страдали, столько перенесли вместе, что между нами не может быть недоверия!

Он помолчал и продолжил:

– Нет, Элен, меня беспокоит другое. Я… Я боюсь за вас.

Элен улыбнулась:

– Значит, Жером, мою жизнь вы считаете полной опасностей, а свою – спокойной и мирной? А ведь вы так же, как и я, похожи на путника, бредущего темной ночью по краю утеса.

– За себя я не боюсь, – отмахнулся Фандор. – Я всегда мог себя защитить и уверен, что справлюсь с этим и в будущем.

– Но почему вы так боитесь за меня? Разве я не проявляю осторожности?

– Дорогая, но вы женщина! Женщина, которую я люблю! И у меня сердце кровью обливается при мысли, что в нужную минуту меня может не оказаться рядом с вами.

Девушка благодарно опустила головку на плечо возлюбленного.

– Доверьтесь мне, – прошептала она. – Я уверена, что когда-нибудь мы еще будем счастливы. Только нужны мужество и терпение!

Высвободившись из объятий молодого человека, Элен поглядела на часики и вздохнула:

– Увы, мой друг, мне придется вас оставить. Мне пора.

Фандор схватил ее за руку:

– Уже? Но когда мы увидимся вновь?

– Не знаю… Завтра или послезавтра. Точнее я сказать не могу.

Несколько мгновений журналист молчал, потом медленно проговорил:

– Давайте будем откровенны. За всеми вашими внезапными исчезновениями должна скрываться какая-то серьезная причина. А изменились вы с того самого дня, когда был убит Рене Бодри.

– Возможно, – тихо ответила Элен. – Но вы должны признать, Жером, что с того дня вы тоже стали вести себя по-другому. Вы упрекаете меня за частые отлучки, но ведь и вас никогда невозможно застать! Вы хотите знать все обо мне, порой я думаю, что сами вы ведете двойную жизнь!

Репортер примиряюще улыбнулся.

– Хорошо, дорогая, не будем настаивать, – сказал он, обнимая девушку. – Конечно, вы вольны поступать так, как сочтете нужным. А что до меня… Вести самостоятельные расследования – моя профессия. А когда становишься сыщиком, у тебя поневоле появляются тайны. К тому же за всем этим мне мерещится Фантомас…

Элен медленно кивнула:

– Мне тоже…

– Вот как? – вскинул голову журналист. – Вам что-то известно?

Девушка покачала головой:

– Увы, почти ничего. Но у этого покойного… у него было столько имен, столько самых разных знакомых… Я пытаюсь познакомиться с некоторыми из них. Но для этого мне приходится принимать такие меры предосторожности, что даже вам, Жером, я не могу открыться. Не пытайтесь меня расспрашивать. Настанет время, и я сама вам все расскажу.

Фандор открыл уже рот, чтобы протестовать, но Элен повелительно подняла руку:

– Не надо больше слов, Жером! Доверьтесь мне, и закончим на этом.

А что же Жоржетта Симоно? Как сложилась ее судьба после того, как она встретилась на бульваре Мальзерб с пожилым красивым мужчиной, назвавшимся Флориссаном д'Оржель?

Мужчина не считал нужным скрывать своих намерений. У него есть прекрасная шкатулка, и он хотел бы украсить ее не уступающей по красоте жемчужиной. Шкатулкой был шикарный особняк на улице Лало, а жемчужиной – сама Жоржетта. Чтобы не быть голословным, Флориссан предложил немедленно взглянуть на особняк.

О, мсье д'Оржель выбрал подходящее время, чтобы заполучить свою «жемчужину». Именно сейчас, когда Жоржетта Симоно переживала самые тяжелые дни в своей жизни, ей как нельзя кстати пришелся щедрый подарок. Ее именем запестрели все газеты; за считанные часы подробности ее личной жизни стали известны всему Парижу; ее называли «роковой женщиной», «женщиной, приносящей гибель», а один журналист окрестил бедняжку «женщиной-вамп с улицы Батиньоль», красочно описав ее пыл и необузданность в любовных утехах. Газеты настойчиво убеждали читателей, что именно Жоржетта стала причиной смерти несчастного Рене Бодри, которого прикончил или ее муж, или отвергнутый любовник.