Девица с выкрутасами - Иоанна Хмелевская Страница 30

А стол изобилием не блистал. Водка и печенье — кошмарная парочка! Зажицкие не появились, а посему начали втроём: Гонората, Павловская и Стася. Гонората легко пьянела, водки не любила и поэтому сразу принялась себя ограничивать. Стася знала, главным образом из книг, ну, и по своему мизерному опыту, что дамы не пьют как сапожники, никакого хрясь сразу по стакану! — а только маленькими глоточками, по чуть-чуть, а приличные деревенские женщины, вообще, выпивая рюмку, прикрывают рот передником. В застольях, где Стасе доводилось участвовать, главным напитком был «папа с мамой», то есть сладкий вишнёвый сок со спиртом, а сей нектар очень удобно было пить по полрюмки. Вот она машинально и применила известную методу в новых обстоятельствах. Только Павловская, имевшая крепкую голову, опрокидывала рюмку как нормальный человек.

Гонората помнила про свою интригу, слух у неё был хороший, и, как вернулись работники, уловила. Она завела пластинку, заставила Стасю поднять тост, долила её рюмку доверху, слегка удивившись, что девушка не возражает. В стоявшем на столе графинчике, который своей элегантностью должен был подчёркивать изысканность торжества, оставалось уже на донышке.

Павловская встала из-за стола, подошла к буфету, спокойно достала оттуда непочатую поллитровку и предъявила на всеобщее обозрение.

— Вот, пожалуйста! Есть ещё!

На эту презентацию и угодил вошедший из кухни Лёлик.

Он не кинулся очертя голову в бездну разврата и не воспылал безумной страстью при виде Стаси. «Добрый вечер, девушки», — только и сказал. Стася же совсем растерялась, беспомощно огляделась, схватилась за графинчик и поболтала остатками водки.

— Гонората, ты почему так плохо пьёшь, — высказала она претензию хозяйке. Это должно было прозвучать задорно, а вышло, скорее, жалобно. — Здесь ещё чуток есть, с кем мне выпить?

— С Лёликом, — посоветовала Гонората и достала из буфета соответствующую ёмкость. — Из меня никудышная компания, от водки сразу плохо делается, а вот Лёлик — другое дело, может поддержать.

Лёлик, конечно, мог, но в данный момент не хотел.

— Господи, отстань, что это вам так приспичило?

— Тоже мне трезвенник выискался, трудно, что ли, с ней выпить?

— Я устал, только что со стройки. Мне есть хочется.

Гонората заподозрила неладное.

— Отец тоже вернулся?

— Вернулся, ужинает. Что она тут графином размахалась? Я голоден как волк и с ног валюсь, ещё развезёт!

Обуреваемая своими разнонаправленными чувствами, Стася, словно маятник, раскачивала графин с остатками водки над свежепоставленным стаканом. Говорить она была не в состоянии, только смотрела глазами раненой серны. Подпиравшая буфет Павловская наблюдала за этой сценой с умеренным интересом.

— Выпей, раз девушка просит. Видишь же, что просит. С одного не развезёт. Наливай, Стася, а то выветрится!

Стася послушно налила, старательно следя, чтобы последние капли попали в стакан. Во избежание лишних препирательств Климчак стакан взял.

— Ну ладно, ваше здоровье.

Выпил и, не обращая внимания на застывшую Стасю, поискал, чем бы закусить. Обнаружив только печенье, обозвал его дерьмом, заявил, что идёт ужинать, и отправился на кухню. Стася отмерла и вся в нервах, забыв о приличиях, жахнула свою рюмку. Гонората выглянула на балкон.

— Слушайте, пошли на балкон, там приятнее. Давайте все перетащим.

Перебазировались за столик на балконе. У Стаси уже шумело в голове от последней рюмки, но ещё хватило ума напиться содовой. Она изо всех сил пыталась собраться с мыслями и чувствовала, что сегодня решающий вечер — пан или пропал, надо же, в конце концов, определиться!

Гонората вернулась в комнату, сменила пластинку, рядом опять нарисовался Лёлик.

— Что, меняете дислокацию?

— Кто ещё там, в кухне? — с подозрением спросила его сестра. — Только родители?

— И Эльжбета. А ты против?

Гонората откровенно поморщилась.

— А эта чего заявилась?

— Работать на стройке может, а прийти нет? Имеет право с нами поужинать?

В голосе Гонораты слышалось крайнее осуждение:

— Нашёл невесту, нечего сказать! Не вздумай её сюда в комнату пускать, — она заметила бутылку водки и вручила её брату. — На, открой!

— Очень надо, она сюда и не рвётся, — обиделся Климчак, ловко выбивая пробку. — Устала девчонка, весь день вкалывала на даче, поест и пойдет домой.

— И ты с ней? — брызнула ядом сестричка.

— А что, мне невесту и проводить нельзя? — парировал братец.

Сидевшая здесь же у открытой двери Стася слышала весь разговор и вскочила как ошпаренная. Та самая Элька! Ну нет, этого она не допустит, раз уж решила быть соблазнительницей!

Климчак стоял за порогом, рванувшаяся к нему Стася об этот самый порог запнулась и рухнула прямёхонько на него, что выглядело, будто кинулась к нему в объятия. Бутылку, к счастью, держала Гонората, так что у Лёлика руки были свободны, и он смог поймать падавшую на него девушку. Такое проявление страсти пришлось ему по вкусу, и хотя голод давал себя знать, игнорировать столь нежные авансы донжуан из Плоцка не собирался и дал заманить себя на балкон.

Гонората наполнила рюмки. Она вовсе не хотела зла этой глупышке Стасе, хоть та и носилась со своей добродетелью, как дурень с писаной торбой, зато очень даже желала зла Эльжбете. Всё лучше, чем эта подстилка, бетон мешать да лестницы мыть — ещё куда ни шло, так нет же, лезет в приличный дом, а уж в невестки такую, боже упаси! Совсем у Лёлика крыша поехала, но, может, Стася эту Эльку подвинет…

Таким-то вот образом девчонка, воспринимаемая до сих пор с некоторым пренебрежением, вдруг сделалась главной героиней разыгравшейся драмы.

Пользуясь случаем, Гонората подсунула участникам вечеринки полные рюмки. Как истинный джентльмен Климчак не мог отказаться и выпил, Стася тоже. От более нежных проявлений чувств Стася сумела уклониться, не обниматься же при всём честном народе, но намекнула весьма прозрачно, что не прочь провести с Лёликом вечер, и настроение у неё боевое, готова хоть коней красть. Климчак с сожалением признался, что сегодня как раз с этим могут возникнуть проблемы, так как девушка его здесь, да и вообще он ещё не ужинал. Стася моментально нашла выход — пусть скорее поест, проводит девушку и вернётся, а она милого дружка подождёт. Милый дружок подумал, что вариант неплох, и со вторым стаканом прошмыгнул на кухню, гонимый скорее голодом, нежели страстью к невесте.

Стасю же выпитая вместе с Лёликом последняя рюмка добила окончательно. Голова пошла кругом, остатки самоконтроля полетели в тартарары. Куда он ушёл? К проклятой Эльке! Нельзя, чтобы он на ней женился, ни за что, и точка! Сам же сказал и ей, и Зажицкой, что женится только на девственнице, а эта Карчевская — такая шалава, пробу некуда ставить, обычная потаскуха! Так как же он может…