Вирус самоубийства - Ольга Игомонова Страница 30

Вскоре вместо видеозаписи репетиции на экране появилось изображение огромных тропических бабочек и диковинных райских птиц, а из динамиков, расположенных по углам комнаты, зажурчала приятная тихая музыка. Слова Игоря Борисовича доносились до нее, как во сне:

— Антон, я так по тебе скучал!

— Почему же вы не звонили? Ведь вы обещали!

— Извини, я не мог!

— Почему?

— Я знал, что если позвоню и услышу твой голос, то брошу все к черту и помчусь к тебе в Москву. Но я не мог просто так все бросить и уехать, для меня тот проект очень важен. И я не мог подвести людей.

— Вы такой ответственный…

— Нет, я просто был очень занят.

— Я волновалась…

— Знаю, я тоже беспокоился. Оставил тебя здесь одну… Но я работал, как сумасшедший, чтобы не оставалось времени думать о тебе. Закончил репетиции на несколько дней раньше, чтобы быстрее вернуться. И вот я здесь… и ты со мной… мы одни… Антон, ты такая красивая!..

Антонина не заметила, как оказалась в его объятиях, но почувствовала, как его губы покрывают ее лицо легкими и ласковыми поцелуями. И эти прикосновения не имели ничего общего с теми невинными братскими поцелуями, которыми принято обмениваться в творческой среде.

— Нет, не надо… — прошептала она. — Это неудобно… я не могу…

— Почему неудобно? — выдохнул он. — Тебе неприятно?

— Приятно… то есть нет… я не знаю… я не могу…

— Если тебе неприятно, то я не буду… Скажи мне, что не надо, и я остановлюсь…

— Не надо, я не могу…

— Я не буду… Но я хочу прикасаться к тебе… держать тебя… обнимать тебя…

— Я не могу…

— Хорошо, я не буду… ты такая красивая…

Но он не останавливался, и Антонина была этому рада. Горячее мужское дыхание обжигало ее лицо, шею и плечи, дрожащие губы шептали что-то невнятное, а сильные руки нежно гладили ее спину. Это было очень естественно и очень приятно. Выросшая без отца, неизбалованная материнским вниманием и привыкшая надеяться только на себя, девушка давно смирилась со своим одиночеством, но ей так же, как и всем, хотелось теплоты, заботы и ласки.

Внезапно по ее миниатюрной фигурке пробежала легкая дрожь. Неожиданно для себя она обвила руками его шею и осыпала знакомое лицо жадными и страстными поцелуями. Любовь, которую она все это время безуспешно пыталась подавить в своей душе, неудержимым потоком хлынула наружу, смывая на пути все барьеры. Эта сокрушительная волна чувств разрушила ту непроницаемую стену, которую она, Антон Треф, выстроила вокруг себя много лет назад. Под натиском безграничного мужского обаяния молодого режиссера даже обломки этой стены ушли в прошлое, выставив напоказ прятавшуюся за ними нежную и ранимую душу.

Мелкие пуговицы на блузке никак не поддавались его дрожащим рукам, но ее пальцы быстро помогли устранить эту помеху. Она чувствовала легкие прикосновения губ и прерывистое дыхание, которое обволакивало ее тело, пробуждая новое, неизвестное, пугающее желание. Не в силах справиться с эмоциями, она издала легкий стон… Притворяться не было смысла: они оба хотели одного и того же. Не обращая внимание на ее неуверенное «не надо», Игорь Борисович поднял девушку на руки и понес в спальню.

Сначала Антонине показалось, что кто-то специально остановил время, чтобы она смогла запомнить происходящее с точностью до секунды: мягкий свет прикроватной лампы, покрывало, сброшенное на пол резким движением, прикосновение ее разгоряченной кожи к прохладной постели, его нежные руки, требовательные губы, стройное тело, напряженное, сбивчивое дыхание и низкий, хриплый, почти невнятный шепот:

— Антон…

Напряжение нарастало. Его руки дрожали, слова застряли в хрипящем горле, но продолжения не было: в его потемневших глазах застыл немой вопрос, и ответ на него он искал в ее возбужденном лице. Не в силах сдерживаться, она медленно кивнула ему и закрыла глаза, дав отсчет новому времени. И это время помчалось молниеносно…

* * *

Антонина очнулась, открыла глаза и сразу увидела знакомое улыбающееся лицо. Игорь Борисович лежал рядом, подперев голову рукой и упираясь локтем в подушку, и его глаза светились от радости. Он смотрел, не отрываясь, на эту миниатюрную женщину, с которой несколько мгновений назад они были единым целым.

— Здравствуй, Антон! — не переставая улыбаться, прошептал он так, будто увидел ее впервые.

Комнату все так же освещал приглушенный свет небольшой лампы на ночном столике. На полу в беспорядке валялась ее одежда и белье вперемешку с его футболкой и джинсами. Девушка, потерявшая ощущение времени, встрепенулась:

— Я заснула?

— Нет, ты просто расслабилась.

— Сколько времени?

— Еще рано, отдыхай. Я сейчас вернусь.

Он погладил ее по щеке тыльной стороной руки, поправил на ней одеяло и встал с кровати:

— Я быстро.

Он вышел из спальни, не смущаясь своей наготы. Антонина натянула одеяло до подбородка и пыталась осознать произошедшее. Она хотела понять, как ей вести себя дальше, но ее мысли путались, а на губах блуждала предательская улыбка.

Игорь Борисович вернулся уже в халате и с подносом в руках. На подносе красовались два бокала апельсинового сока и большая плитка шоколада. Он поставил поднос на ночной столик рядом с Антониной и прокомментировал:

— Десерт для моей королевы! Полезно, вкусно и на вид красиво! После такого марафона Вам, Ваше высочество, необходимо срочно восстановить потраченные калории!

— Спасибо!

Она взяла в руки холодный бокал, размышляя, как же ей теперь встать с постели. Несмотря на случившееся, предстать раздетой перед мужским взором она пока еще не была готова. Но Игорь Борисович сегодня, похоже, решил предугадывать все ее желания. Он достал из шкафа махровый халат и положил его на кровать.

— Вот, возьми этот халат. Правда, он тебе будет изрядно велик, это все-таки мой размерчик, зато он чистый и теплый. В ванной есть свежие полотенца, так что будь, как дома. А я пока поставлю чай.

— Спасибо, я быстро. А сколько времени? Мне уже пора домой.

— Ну, нет, Антон, забудь об этом. Сегодня я тебя никуда не отпущу. Мы же с тобой поклялись съесть по три куска торта, а пока осилили только по одному, да и то по маленькому. Поэтому извини, друг, договор дороже денег: пока весь торт не съедим, ты будешь у меня в заложниках. Да и зачем тебе спешить? Еды у нас полно, вина тоже много, и ночь впереди долгая. К тому же мы с тобой творческие люди, богема! Нам не надо вскакивать рано утром и мчаться на работу к восьми часам — когда захотим, тогда и проснемся. Поэтому отдыхай и наслаждайся!