Римская кровь - Стивен Сейлор Страница 30

— В моем кошельке недостаточно денег, чтобы заставить ее говорить. Разве ты этого не понял? Она очень напугана. Кроме того, не думаю, что она вообще взяла бы наши деньги. Она не привыкла к бедности. По крайней мере, не к такой бедности, чтобы побираться. Еще не привыкла. Кто знает ее историю? — Я старался сохранить твердость голоса. — Кому до этого дело? Что бы там ни было, в этом городе тысячи других вдов с похожей историей, может быть, еще более жалкой. Все, что для нас важно, — это то, что кто-то ее напугал задолго до нашего прихода. Сейчас она нам не поможет.

Я не удивился, если бы Тирон строго меня отчитал, но, конечно, этого не произошло. Он был рабом — очень молодым рабом — и не мог понять, насколько плохо обошелся я с этой женщиной. Я обращался с ней так же грубо, как и с лавочником, и со сторожами. Может быть, она заговорила бы, коснись я в ее душе каких-нибудь других струн, а не струн страха. Я шел быстро, забыв о кровавом пятне, промелькнувшем у меня под ногами; я был слишком разгневан, чтобы выбирать дорогу. Полдневное солнце барабанило кулаками по моему затылку. Сломя голову я несся вперед и врезался в мальчишку.

Мы оба отскочили назад; от столкновения у нас занялось дыхание. Я выругался. Из горла Эко донесся неприятный, сдавленный хрип.

У меня было достаточно ума, чтобы устало взглянуть на его руки. Они были пусты. Я пристально посмотрел ему в глаза, затем шагнул в сторону, чтобы продолжить путь. Он схватил меня за рукав туники. Он наклонил голову и указал на окно.

— Чего ты хочешь? Мы оставили твою мать в покое. Тебе нужно пойти к ней.

Эко покачал головой и топнул ногой. Он снова показал на окно. Жестом он велел нам ждать и вбежал в дом.

— Чего он, по-твоему, хочет?

— Не имею понятия, — сказал я, но во мне уже вспыхнула догадка, и я почувствовал укол страха.

Немного спустя мальчик появился снова; через плечо у него висел черный плащ, и он что-то прятал под складками туники. Он вытащил руку, и на солнце блеснул длинный клинок. Тирон открыл рот и вцепился в мое предплечье. Я мягко отстранил его, зная, что нож предназначается не нам.

Мальчик медленно подходил ко мне. На улице никого не было; час был слишком жарким.

— Думаю, мальчик хочет нам что-то рассказать, — произнес я.

Эко кивнул.

— О той сентябрьской ночи.

Он снова кивнул и показал клинком на кровавое пятно.

— О том, как на этой улице погиб старик. Убийство произошло через час или два после наступления темноты. Я прав?

Он кивнул.

— Но разве можно было разглядеть что-нибудь, кроме теней?

Он показал на скобы для факелов, приделанные к стенам на всем протяжении улицы, потом показал наверх. Его ладони лепили что-то наподобие шара.

— Ах, да, были Иды: в ту ночь луна была полной и стояла высоко, — сказал я. Он кивнул.

— Убийцы, откуда они вышли?

Эко показал на тупик, который закрывала теперь дверь продуктовой лавки.

— Так я и думал. А сколько их было?

Он поднял три пальца.

— Всего трое? Ты уверен?

Он энергично закивал. Затем началась пантомима.

Мальчик пробежал немного вверх по улице, затем повернулся, с полузакрытыми глазами помпезно вышагивая нам навстречу и важно глядя перед собой. Взмахом обеих рук он очертил пространство по обе стороны от себя.

— Старый Секст Росций, — сказал я. — Его сопровождают двое слуг, по одному с каждой стороны.

Мальчик хлопнул в ладоши и кивнул. Он подбежал к окровавленной двери и поддел ее плечом. Дверь закрылась. Сквозь дерево была слышна ругань старухи-хозяйки, стоявшей в дальнем углу за прилавком. Эко набросил черный плащ на плечи и прижался к стене в глухом проулке, сжимая длинный нож. Я последовал за ним.

— Ты сказал, убийц было трое. И кто ты сейчас? Главарь?

Он кивнул, затем сделал мне знак занять место старика Секста, бредущего вниз по освещаемой луной улице.

— Пойдем, Тирон, — сказал я. — Ты будешь Феликсом, или Хрестом, или кем угодно еще — рабом, который шел по правую руку от господина и был ближе всех к засаде.

— Ты думаешь, это разумно, господин?

— Сохраняй спокойствие, Тирон, и подыгрывай.

Мы шли рука об руку вниз по улице. Увиденный с угла зрения жертвы узкий тупик не предвещал ничего зловещего; ночью, даже при полной луне, на этом месте не было ничего, кроме невидимой, черной дыры. Проходя мимо, я смотрел прямо перед собой; краешком глаза я успел уловить какое-то шевеление, но было уже поздно. Немой мальчик без предупреждения выскочил нам за спину, схватил за плечо Тирона и оттолкнул его в сторону. Он проделал это дважды: сначала слева, потом справа: двое убийц отшвыривают в сторону рабов. Во второй раз Тирон оттолкнул его прочь.

Я начал было поворачиваться, но Эко надавил мне на плечи, давая понять, что я должен оставаться на месте. Он заломил мои руки за спину, чтобы я не мог пошевельнуться. Хлопнув меня по руке, он отскочил и разыграл новую роль: натянув на лицо капюшон, крепко сжимая нож, прихрамывая, он вырос передо мной. Схватив меня за подбородок и посмотрев мне прямо в лицо, он занес и опустил кинжал, рассекая пустой воздух.

— Куда? — спросил я. — Куда он нанес первый удар?

Он легонько стукнул меня в грудь между ключицей и соском, как раз над самым сердцем. Я не задумываясь прикоснулся к этому месту. Эко кивнул; лицо его оставалось скрыто под капюшоном. Он показал на кровавый след, оставленный на двери.

— Значит, Секст каким-то образом вырвался?

Мальчик покачал головой и изобразил падение.

— Его сбили с ног? — Кивок. — И он нашел в себе силы подползти к двери…

Эко опять покачал головой и показал на то место, где лежал старик. Он подошел к воображаемому телу и принялся со злостью пинать его ногами, издавая нечленораздельные, гортанные звуки. Он сопел, кашлял и — внезапно я почувствовал себя дурно — подражал чужому хохоту.

— Он находился здесь, — сказал я, занимая свое место у ног мальчика. — Потрясенный, напуганный, истекающий кровью. Они погнали его вперед, пиная его ногами, осыпая его ругательствами и насмешками, хохоча. Он потянулся и дотронулся до двери.

Второй раз за утро я получил по носу: дверь вздрогнула и со скрипом отворилась.

— Чем это вы здесь занимаетесь? — Это была старуха. — Вы не имеете права…

При виде ее Эко застыл на месте.

— Продолжай, — сказал я. — Не обращай на нее внимания. Продолжай. Секст Росций упал, потом прислонился к двери. Что дальше?

Мальчик вновь захромал и направился ко мне: войдя в роль, он обеими руками вцепился в мою тогу, чтобы буквально отшвырнуть меня на середину улицы. Хромая, он стремительно подскочил к распростертому на земле призраку и снова принялся бить его ногами, с каждым шагом понемногу продвигаясь вперед, пока не остановился прямо над кровавым пятном на мостовой. Жестикулируя, он изобразил присутствие с обеих сторон своих призрачных товарищей.