Укротитель кроликов - Кирилл Шелестов Страница 30
Укротитель кроликов - Кирилл Шелестов читать онлайн бесплатно
— Может, ты и прав, — отозвался Храповицкий. — Только я не пойму, что это меняет. — В разговоре он всегда оставался конкретным и не любил обобщений. — Ты говоришь про психологические мотивы действий, которые могут быть такими или другими. А я имею дело с результатом. Результат в том, что у обиженного и запойного человека оказалось в руках опасное оружие. И никто не знает, когда он начнет палить. И кто станет его мишенью. Может быть, ты. А может быть, я.
Я понял, что в глазах Храповицкого устранение меня было все-таки меньшим злом, чем устранение его. Мне сделалось слегка неуютно. Перспектива стать мишенью Виктора даже в компании с Храповицким меня не очень вдохновляла. А становиться мишенью в одиночку было и вовсе скучно.
Храповицкий вновь потер подбородок, думая о чем-то своем.
— Забавно получается, — вдруг заметил он. — Мы с Виктором знаем друг друга лет восемь. Мы дружили семьями, вместе пили, вместе изменяли женам. Иногда с одними и теми же женщинами. Вместе дрались. Вместе попадали в милицию и откупались. И мы страстно мечтали разбогатеть. А сейчас, когда мы заработали огромные бабки, мы готовимся убить друг друга. Смешно, да? Кто бы мне объяснил, почему так выходит…
— Тем более, вам необходимо поговорить, — настаивал я. — К тому же это не единственный вопрос, который требует обсуждения. Сегодня я случайно встретил Пономаря. У него была встреча с Синим…
— Так ты все-таки потащился туда?! — взвился Храповицкий. — Я же запрещал тебе! Ты давал мне слово!
Когда мне Савицкий сегодня днем доложил об этой «стрелке» и я не застал тебя на месте, я все-таки в глубине души надеялся, что даже твоего неслыханного нахальства не хватит, чтобы наплевать на мои приказы.
— Володя, — сказал я как можно более проникновенно. — Я виноват. Я работаю над собой. Но у меня не всегда получается. Это в последний раз.
Если вы чего-то хотите добиться от женщин или деспотов, то не реже двух раз в день вы должны признавать, что вы были кругом виноваты, а они во всем правы.
— Притворяешься? — подозрительно спросил Храповицкий, сверля меня взглядом.
— Нет, — ответил я, тараща глаза как можно искреннее.
Еще минуту он пытался залезть ко мне под кожу, потом успокоился.
— Ну, ладно, — смягчился он. — В последний раз. Запомни. Рассказывай.
Я рассказал ему о «стрелке».
— Значит, по милости Пономаря мы вот-вот вляпаемся в войну, — заключил Храповицкий. — Отлично! То, чего мне с утра не хватало. Сначала я поскандалил с Олесей. Потом в очередной раз навсегда расстался с Мариной. Потом выяснилось, что мой партнер хочет отнять мою невинную жизнь. И, наконец, обнаружилось, что мне предстоит погибнуть за неизвестные мне интересы Пономаря. Какой славный денек выдался!
— Можно набрать телок и отвалить в Ниццу развеяться, — предложил я.
— Логично, — похвалил Храповицкий. — Так поступают все бизнесмены в минуту опасности. Ничего умнее от тебя не дождешься. Нет уж. Мы сделаем по-другому. Завтра вечером объявляю полный сбор. Виктор, Вася, ты и Пономарь. И не разойдемся, пока не выясним все до конца. А то и вправду перестреляем друг друга.
— Если тиран что-то решил, убедить его невозможно, — угрюмо вздохнул я.
— А ты как думал! — отозвался Храповицкий самодовольно.
Именно так я и думал.
1
Перед входом в мэрию стояла толпа с плакатами. Мы выставляли здесь ежедневные пикеты, в которые засылали от сорока до пятидесяти человек, на тот случай, если у журналистов не возникнет других поводов для репортажей. При этом я настаивал, чтобы студентов на такие мероприятия не посылали. Готовые за гроши принимать участие в любой политической акции на любой стороне, они всегда смотрелись неубедительно. Приходилось гонять рабочих с наших предприятий и покупать различные инвалидные и профсоюзные организации.
Лозунги в целом были стандартными: «Плохой мэр — плохие дороги!», «Кулаков, вспомни о людях!» и «Бюрократов — за решетку!». Была, впрочем, и находка нашего штаба, которой очень гордился Черносбруев.
Чуть поодаль от общей разношерстной группы каждый день у мэрии караулили пять-шесть толстых унылых теток в платках с написанным от руки плакатом: «Кулаков! Верни алименты!» Это позволяло прессе строить догадки по поводу наличия у Кулакова несметного числа незаконнорожденных детей.
На сей раз, напротив наших бойцов за справедливость томилось человек двадцать пенсионеров в обтрепанных пальто и телогрейках. Судя по лозунгам «Не отдадим город олигархам!» и «Кулаков, мы тебе верим!», они представляли противоположную сторону. В отличие от наших, которые грызли семечки и лениво переговаривались, пенсионеры горели негодованием.
Время от времени демонстранты вступали в перебранку.
— Сколько вам платят за вашу подлость? — выкрикивал сухонький старичок в поношенной шляпе, гневно сверкая стеклами очков.
— Да уж побольше, чем вам! — радостно отвечал ему краснорожий здоровый парень с нашей стороны.
— Мы тут не за деньги стоим! — возмущался старичок. — Мы по убеждениям!
— Тогда переходи к нам! — советовал ему парень. — Хоть на бутылку себе заработаешь!
— Я не пью! — обижался старичок.
— А вот это правильно! — одобрительно гудел парень. — Если ты, дед, по трезвости такой дурной, что бесплатно на митинги ходишь, то представляю, что ты по пьянке вытворяешь!
Я миновал непримиримых идейных противников и вошел в здание.
Наверное, даже самые преданные сторонники Кулакова не решились бы назвать его пунктуальным человеком. Потому что между художественным преувеличением и бесстыдной ложью все-таки есть разница.
Графики, составляемые своими помощниками, Кулаков, видимо, считал злонамеренной диверсией, направленной на внесение беспорядка в его рабочий день. Он вовсе не был лентяем. Напротив. На службе он проводил не меньше двенадцати часов ежедневно, включая субботы, а нередко и воскресенья.
Просто никто в его окружении не знал, в какое время он появится и когда покинет кабинет. Он мог, например, прийти к обеду и до двух часов ночи принимать измученных посетителей в порядке живой очереди. А могло быть и так, что, явившись на запланированную с ним встречу, вы узнавали, что он улетел в Москву. О чем его помощникам было сообщено по телефону двадцать минут назад.
Храповицкий по сравнению с ним был образцом пунктуальности.
Поэтому, когда я ровно в 18.00 вошел в его приемную, забитую битком самой разношерстной публикой, и услышал, что у него началось совещание, назначенное на 16.00, я не очень расстроился. По крайней мере, он был на месте.
Минут сорок я терпеливо ждал, изучая его посетителей. Здесь были и заплесневелые чиновники, чья жизнь прошла в ожидании приемов. И надутые спесью бизнесмены, постоянно поглядывавшие на часы и поминутно хватавшие мобильные телефоны, чтобы отдать какие-то распоряжения. И измученные немолодые женщины, по виду многодетные матери, вечно осаждавшие мэрию просьбами о предоставлении бесплатного жилья. И запуганные беженцы из Азии. И еще бог весть кто.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии