Исповедь без прощения - Екатерина Островская Страница 3

На праздничный корпоратив этого Нового года Даша идти вовсе не собиралась, хотя кто-то пустил слух, что там будут раздавать премии в конвертах. Причина для отказа была более чем основательная. Пару дней назад ее вызвал в свой кабинет генеральный директор Владислав Петрович и сообщил, что обещанная когда-то реорганизация все же состоится, специалисты уже подготовили свои предложения. Все решено, но необходимо изучить рентабельность работы каждого из отделов, в том числе и коммерческого. но поскольку Пожидаева вряд ли справится с таким ответственным поручением, то справку должна подготовить Шеина.

– Укажите общую сумму – оборот, так сказать, и обязательно динамику роста, – сказал Копатько, – выявите злостных неплательщиков, с которыми следует разорвать договоры аренды… Отметьте недочеты и по возможности опишите пути повышения эффективности. Укажите всех должников, суммы их долга и общую задолженность по всем объектам. Никого не жалейте, даже своих друзей-художников.

– Когда эти данные нужны?

Генеральный директор пожал плечами.

– Вчера, но для вас я сделаю исключение. Можете сдать отчет сразу после праздников. Успеете?

Даша кивнула: на самом деле все, что требуется, у нее уже было готово. Понятно, чтобы официально оформить, придется потратить какое-то время, но это несложно: сделать вводную часть, составить таблицы и графики, потом написать заключение – недели хватит. Так она и сказала генеральному.

– Ну, вот и хорошо, – кивнул Владислав Петрович, – на корпоратив не опаздывайте, а то я обижусь.

Она вышла из кабинета злая. Ведь Копатько не случайно вспомнил о художниках: вероятно, и до него дошли слухи. Наверняка постаралась бывшая начальница.

Это произошло прошлой весной. В кабинет заглянул плохо выбритый мужчина лет пятидесяти, сказал, что ему нужна Прошкина.

– Она вышла, – ответила Даша, не отрываясь от работы, – подождите в коридоре, Татьяна Валентиновна скоро вернется.

Посетитель шагнул назад, но остановился.

– Простите, девушка, – произнес он, – но у вас очень интересное лицо. Вы как будто сошли с работ Константина Сомова. Знаете такого художника?

– Знаю, – ответила Даша, – но не поклонница. Признаю в нем великолепного рисовальщика, только души в его полотнах нет. Портреты Блока или Рахманинова – портреты обычных людей – не гениев, а как будто случайных знакомых. Что же касается женских образов, то они излишне эротичны, но не чувственны, как у Валентина Серова.

– Ничего себе! – удивился посетитель. – Сделал комплимент, а получил такую лекцию! Что же вы, такая красивая, умная, образованная, делаете в этой клоаке?..

В этот момент открылась дверь, и вошла Прошкина.

– Не выражайтесь здесь! – потребовала она и спросила: – Пеню принесли? Ведь вы Шкурихин, если не ошибаюсь? И у вас долг по аренде.

– Я Скуратов, – поправил мужчина, – и я не по поводу пени. Я вообще не арендатор. Мастерская в моей собственности. Хочу выяснить, почему мне начисляются такие огромные коммунальные платежи. Семья соседей из пяти человек платит в месяц в четыре раза меньше, чем я один.

– Потому что мусорят меньше! Что тут непонятного? У вас какой долг?

Художник замялся.

– В том-то все и дело, что больше ста тысяч рублей.

– Ничего себе! – всплеснула руками Прошкина и посмотрела на Дашу. – Шеина, проверьте сумму. – И снова обратилась к мужчине: – Если вы сегодня или, в крайнем случае, завтра не оплатите весь долг, то мы вас выселим… то есть отключим электричество, воду, перекроем газ…

– А без отключения как-то можно?

Татьяна Валентиновна задумалась.

– Нельзя. Это не моя прихоть. Это распоряжение генерального директора, а ему тоже приказывают. Вы что, хотите, чтобы из-за вас нас лишили премии и вообще уволили?

– Я просто хотел…

– Вы уже сказали, чего хотите.

Прошкина посмотрела на Дашу.

– Сколько он должен?

– Почти сто пятьдесят тысяч.

На самом деле компьютер показал, что за Скуратовым долг сто шестьдесят восемь тысяч рублей.

– Сколько? – изобразила возмущение Прошкина. – Сегодня же погасите!

– Я не смогу сегодня собрать такую сумму.

– А мусорить, жечь свет по ночам, водой пользоваться без счетчика можете? Хорошо. Ладно, пойду вам навстречу. Сколько сможете погасить прямо сейчас?

Художник помялся и повел плечами. А Татьяна Валентиновна продолжала возмущаться:

– Что за люди? Как таким помогать? Ладно, внесете пятнадцать тысяч наличными в качестве пени, и мы вас месяц не будем беспокоить. Не будем ничего отключать. А через месяц погасите всю задолженность. А если не получится, то мы составим график выплаты долга с учетом пени… Даша, примите это к сведению и занесите Шкурихина в черный список.

– Можно только пени? – попросил Скуратов.

– Посмотрим, – вздохнула Татьяна Валентиновна и покачала головой, – взрослые люди, а как дети.

Художник дожидался ее у крыльца. Увидев, как девушка спускается по ступеням, подал ей руку.

– Простите, Даша, – сказал он, – просто я хочу все объяснить.

– Я и так понимаю, что у вас нечем заплатить.

Скуратов смутился и кивнул. Некоторое время он молча шел рядом, а потом произнес:

– Я знаю, что вы живете где-то рядом с моим домом, несколько раз вас видел. Не против, если я вас провожу?

Даша не возражала, они уже почти дошли до ее подъезда, когда девушка вспомнила, что надо купить продукты, Скуратов вернулся с ней к магазину и помог донести пакеты до парадного, а когда начал прощаться, она предложила:

– Есть хотите? Тогда поднимемся ко мне, я что-нибудь быстренько приготовлю.

Пока Даша готовила еду, художник сбегал в свою мастерскую и принес оттуда небольшой этюд вечернего города. Конечно, он хотел услышать ее мнение, и Даша сказала, что по колориту это напоминает Коровина, и вообще изображенный город очень похож на растаявший в темноте Париж, сверкающий огнями. Скуратов посмотрел на нее, удивленный, а потом поразился вслух:

– Откуда такое понимание живописи?

Но она не стала ничего объяснять. А потом, после ужина, когда гость помогал убирать со стола посуду, сказала, что временные трудности рано или поздно заканчиваются.

Даша решила договориться с Прошкиной, что погасит за художника Скуратова часть долга. Около пятнадцати тысяч у нее лежало в кошельке – все, что осталось от зарплаты, полученной накануне. Но даже если отдать все, то с голода она вряд ли умрет, так как у нее оставались кое-какие накопления, девятнадцать тысяч, которых должно хватить до конца месяца.

Перед уходом Скуратов подарил ей свой этюд и галантно поцеловал руку.