Шоколад или жизнь? - Диана Мотт Дэвидсон Страница 3

— Конечно! — осторожно произнесла я, заглядывая тем временем в свой календарь, где у меня отмечены все запланированные дела. Третьего июня после наспех накарябанного «бранч» шла пометка о подготовке ужина с афродизиаками для Харрингтонов. Празднование годовщины их свадьбы намечалось на субботу. Но какой бы виртуозной ни была моя поставщица, привезти продукты вовремя она не успела и отбыла в свой долгожданный отпуск. Так что позже мне предстояло закупать все необходимое самой, а потом еще и готовить.

— Без проблем, — добавила я, убеждая скорее себя, чем его. Филип говорил странно, в его голосе слышалась какая-то настороженность. — Если хочешь, мы можем увидеться перед твоей встречей с доктором. Мне все равно надо ехать в твою сторону, в магазин. Можно было бы выпить кофе… — Вести беседу было неудобно: мешали хлесткие удары тополиных веток об окна кухни. Ветер не унимался. — Ты уверен, что не хочешь поговорить прямо сейчас?

— Не по телефону.

— Не надо делать из меня параноика, мистер Психиатр.

— Не играй с психологическими терминами, кулинарша.

— Не играть?

Но не успела я ответить, как раздался звонок по второй линии. Сквозь надсадное пиканье я попросила Филипа подождать, набрала в грудь побольше воздуха и нажала еще какие-то кнопки.

— Дом Фаркуаров.

— Мисс Голди. — Том Шульц!

На часах 6:40. Что это с ними со всеми?

— Не рановато ли, Том?

— До тебя не просто дозвониться… — Я промолчала, но почувствовала себя виноватой: он еще ничего не сказал, а я уже его упрекаю. — Кроме того, иногда ты бываешь ранней пташкой.

Я представила себе его грузное тело, как он пытается уместиться на одном из двух небольших стульев, что стоят в офисе его полицейского участка. Видела внутренним взором, как он наклоняет голову, заглядывая в чашку с кофе, будто эта темная жидкость могла дать ему ответы на все вопросы.

— Ты готовишь? — спросил он.

— Да, извини. Готовлю. — Раздражение мгновенно отключило мне совесть: линия, на которой висел Филип, истерично мигала.

— Я не стану тебя задерживать. Просто у меня тут свежий номер «Маунтен джорнал». Думаю, мы получили его самыми первыми в городе…

— И?

— Ну, мне кажется, это как раз тот номер, который ты рада была бы пропустить.

— И ты звонишь в такую рань, чтобы поделиться со мной этим соображением?

— Только не раздражайся, мисс Голди. Я просто хотел попросить тебя не читать сегодняшнюю газету, чтобы избежать неприятных сюрпризов.

— О чем ты?

Он прокашлялся и убедительно повторил:

— Не читай этой газеты, Голди. Он просто псих… Ты же знаешь, я считаю тебя первоклассным мастером. Самым лучшим.

— Ближе к сути. Том. У меня еще фрукты не нарезаны.

Вздох.

— Наша местная газетенка восстала в лице самопровозглашенного кулинарного критика по имени Пьер. Француз, должно быть. — Он сделал глоток (уверена, это был кофе) и добавил: — Ты ему не нравишься.

Линия Филипа все еще мигала. Струйка пота текла у меня по лбу.

— Прочти-ка…

— Не стоит, мисс Голди. И вообще я надеялся избежать такого поворота событий.

— Читай, или не есть тебе больше моего пирога с клубникой!

Он жалобно простонал — обидно: клубника в это время года была особенно хороша — и начал:

— «Королева кулинарного искусства города Аспен-Мидоу, к несчастью, нареченная Голди Беар взошла на свой трон незаконно…», — он запнулся. — Ты уверена, что хочешь это слышать?

— Да, — сквозь зубы пробормотала я.

— Ну, ладно… «Празднество началось бодро — с яиц под обильным соусом на hors d’oeuvres ^[3]; продолжалось довольно активно — крем-супом из авокадо, бефстрогановом, фетучини Альфредо и салатом с майонезом; а завершилось помпезно — шоколадным фондю. Напрашивается вопрос: где эта женщина училась готовить? Может быть, в Государственном Институте Холестерина?..» — Шульц замолчал на мгновение и подытожил: — Я никогда о таком не слышал. Что, есть такой институт?

— Да ради всего святого! Конечно, нет! — прокричала я. Ощущения были такие, будто меня избили. Дрожащим голосом я уточнила: — И это был не бефстроганов, а лондонское жаркое. С яичной лапшой. Там что-то еще, в этой заметке?

— Боюсь, что да, но осталось немного… «Кого-нибудь стошнило по возвращении домой? Меня — да». И подпись: «Пьер». Идиот!

Я на секунду зависла, остановив взгляд на блестящем ноже рядом с дынями:

— Еще какие-нибудь столь же увлекательные новости?

— Я по тебе скучаю…

— В самом деле?

— Да! Сейчас такие теплые вечера. А какие закаты красивые… Я подумал, может, вы с Арчем заглянете? Устроим какой-нибудь пикник.

— Дай-ка подумаю… С гамбургерами! Прямиком из Государственного Института Холестерина, или как там его?..

— Подумай. Я хотел еще кое-что спросить…

Но тут включилась третья линия.

— Том, ты не мог бы пока повисеть на трубке? — Я начала лихорадочно нажимать новые кнопки в уверенности, что теперь это точно мерзавец с восточного побережья, и потому гаркнула: — Дом Фаркуаров!

— Голди, не пора ли уменьшить суточную норму кофеина?

Этот хрипловатый голос принадлежал моей лучшей подруге, Марле Корман. Хотя мы обе когда-то (в разное время, конечно) были замужем за Джоном Ричардом, это не помешало нам стать настоящими союзницами после второго из двух разводов. Фаркуары наняли меня именно благодаря Марле. Адель доводилась ей старшей сестрой.

— Точно, давно пора, Марла! А что ты хотела узнать от меня в такой… час?

— Ты занята?

— Если это насчет газетной статьи, то нет.

— Какой статьи? Я оставила тебе два сообщения.

На меня накатил новый приступ вины. Но, в конце концов, я не секретарша, чтобы ловко жонглировать тремя линиями, когда на часах еще нет и семи. Перезвоню ей позже.

— Я не могу говорить, — безжизненно выдохнула я. — У меня Филип Миллер на первой линии и Том Шульц на второй.

— Ого! Да ты просто развратница!

— Что ты хотела?

— Ты просила меня отвезти Арча на вводные занятия в ту пафосную школу. Ты там еще бранч сегодня устраиваешь… Я звоню, чтобы узнать, во сколько мне заехать?

Совсем забыла! Нет, не о летней школе, а о сегодняшних уроках. Арч все еще мирно спал. Возможно, просто забыл, а может быть, решил наплевать. Уроки начинались (пришлось покопаться в памяти, ибо это не значилось в моем календаре) около девяти часов. Кажется.