Волчий корень - Николай Старинщиков Страница 3

Оперативники прибавили ходу и устремились по коридору направо. Пенсионер Ефремов остался позади. Ему идти, но он застыл у поворота в коридор. Кабинет следователя Бнатова в той же стороне. Оперативники спешили, не обращая ни на кого внимания. Они у себя дома.

Страшное предчувствие охватило Ивана Степановича. Оперативники мялись перед дверью Бнатова. Несколько женщин по-прежнему стояли в коридоре. Кабинет открылся, двое быстро вошли внутрь, и дверь вновь захлопнулась.

Степаныч продолжил путь, приблизился к двери, остановился, напряг слух и – ничего не услышал: ему мешали женские всхлипы. У одной сына ограбили. Другую сноха ножом пырнула.

– Тише вы! – зашипел на них Степаныч и вновь прислонился к двери.

Народ послушно затих. Из-за двери доносились слабые шорохи. Скрипнула в тамбуре внутренняя дверь.

– Не буду я подписывать! – отчетливо произнес Олег.

– Почему ты не будешь?! Почему?! – накаляясь, звенел голос Бнатова.

– Потому! – отбивался сын. – Это бред собачий! Это не сфера моих интересов! Вам известно, я занимаюсь компьютерами!

– Да что ты…

Раздался непонятный шорох – словно внутри шла борьба. Внутренняя дверь вновь закрылась.

Слух у Степаныча напрягся, а воображение нарисовало картину: Олег бьется в конвульсиях, сотрясает головой. Перекрытый рубчатый шланг мотается у него по груди.

Степаныч больше не мог терпеть.

– Вы все будете свидетелями! – крикнул он. – Там пытают человека! – и, развернувшись, с силой ударил ногой в дверь.

Слабый шпингалет вылетел вместе с гвоздями. В МВД никогда не было надежных запоров. Дверь распахнулась.

Еще два удара в другую дверь, и та слетела с петель. Двое оперативников испуганно жались в углу. Бнатов сидел на прежнем месте, оскалив зубы.

Олег – в резиновой маске! – сидел на полу. Степаныч подскочим к нему, сорвал с головы резину и разорвал.

– Суки… – облегченно вздохнул Олег. – Чтоб вы сдохли!

Олег был прикован наручниками к трубе отопления, часто дышал. Степаныч не стоял на месте – у него было мало времени, всего две секунды. И он их уже истратил.

Удар правой нагой с разворота не достиг цели. Бнатов успел увернуться, ударившись головой в сейф. Двое других опомнились и полезли на Степаныча.

– Старый перец…

– Сейчас мы тебя…

В руках у них мелькнул баллончик с «черемухой». Дебилы! Да разве же можно применять его в помещении. Толпа зевак застряла в двери.

Втроем, включая следователя Бнатова, Степаныча скрутили, повалили на пол. Удары сыпались со всех сторон. Олег ничем не мог помочь. Лишь один раз ему удалось заехать оперу между ног, но удар оказался неточный – по-прежнему прыгает опер. Тот самый, что был на задержании Олега.

Внешнюю дверь захлопнули перед носом у «зрителей».

– Прекратите! – кричал Олег, глядя, как избивают отца. – Вы слышите?! Я подпишу! Отпустите его!

Наконец его услышали. Надели на старика наручники и крепко зажали. Отец закричал от боли.

– Фашисты! – негодовал Степаныч. – Вы еще у меня попляшете!

– Ты у нас тоже попляшешь, – пыхтел, отдуваясь, Бнатов. – Я тебе обещаю…

Он налил в стакан воды и залпом выпил. Вытер ладошкой губы. Упрел, пока с преступником воевал. Заполненный бланк обвинения вынул из папки, придвинул Олегу.

– Читай и подписывай. Можешь не читать – не велика шишка.

Старший Ефремов по-прежнему лежал на полу.

– Прошелестите насчет свидетелей, – распорядился следователь.

Оперативники выскочили в коридор. Оттуда донеслось старушечье «кряканье». Конечно, они видели, как произошел этот случай, – они ведь рядом стояли. Ворвался, как ураган, и разнес все вдребезги.

В кабинет вбежал дежурный сержант и увел Олега в «обезьянник». Степаныча подняли с пола, усадили на стул. Быстрые руки побежали по карманам.

– Сиди, пока по ушам не съездили…

– Понятых! – напомнил Бнатов. – Немедленно!

Он был вне себя от счастья: его трал захватил богатый улов – сын с отцом попали в сети.

Оперативники завели двух старух.

– Сейчас мы осмотрим его карманы. Напрягите свое внимание.

Оперативник сунул руку Степанычу – в боковой карман пиджака – и вынул оттуда скромный пакетик. Видали? Кажись, наркотик.

– Что это такое? – спрашивает Бнатов у Степаныча.

– Откуда я знаю…

– Задержанный не хочет сознаваться, – бормочет следователь. – Такое бывает. От безвыходности.

– Но вы нас позже пригласили, – говорит одна женщина. – Откуда нам тоже знать, что у него до этого было в кармане, – он же в наручниках, связанный.

Бнатова покоробило за столом от такой неожиданности. Грамотные попались. В тонкостях разбираются.

– Подписать-то мы подпишем, но имейте ввиду, что этот факт надо отразить в протоколе.

Бнатов согласно кивает. А как же! Конечно! Для того он и поставлен, чтоб отражать. В свою пользу.

– Всё, что ли? – донимали старухи, когда протокол был составлен и подписан. – Тогда мы пошли.

Две «павы» удалились в коридор, оставив невезучего «кренделя» один на один с милицейскими вампирами.

– Ну что? Озадачен?

Бнатов откинулся в спинку кресла. Потом достал сигарету и закурил. Осталось написать рапорт об оказанном сопротивлении.

– Как же вы без адвоката работаете? – не выдержал Ефремов.

– С тобой, что ли?

– Хотя бы…

– У тебя другой следователь будет. С него и спрашивай.

– А с Олегом? Почему у него нет адвоката?

– Не твоего ума дело. Заткнись и сиди.

Следователь затянулся сигаретой и отвернулся к окну. Глядеть на пса вонючего у него не было сил. Всю малину обгадил старпер.

– Что вы за люди, удивляюсь я… – ворчал Степаныч.

– Поздно тебе, пес драный. Сиди и молчи. Ночевать здесь будешь, так что уймись… Одно мое слово – пойдешь к уркам. Как мент поганый. Дошло до тебя? На Прахова не рассчитывай – тогда другое время было, когда ты служил. Не туда ты шагнул, паренек…

Степаныч опустил голову. Называется, выручил сына. Зато узнал, какой масти нынче «мент». Раньше, бывало, по телевизору да в газетных статьях узнавал. Не разобрать было – где «пехота» бандитская, где истинная «мусарня». Теперь прозрел. Это походит на эпидемию саранчи.

Вошел все тот же сержант, и следователь распорядился:

– Держи пока у себя. Там видно будет. Уведи…

– А материалы? – напомнил сержант.