Зимний вечер в проруби - Дарья Калинина Страница 3

— Ладно уж! — снизошла Танька. — Знаю, что ты по утрам соображаешь плохо. Так чего в эти выходные делаешь? Приедешь к нам в гости?

— Приедешь? — удивилась Мариша. — Куда это — приедешь?

Удивление ее было понятно. Танька была ее соседкой. И жила в квартире напротив. На чем к ней можно доехать, Мариша сообразить ну никак не могла. Разве что на детском велосипеде. Или в коляске?

— Рома предложил поехать на эти выходные к ним в деревню, — сказала Таня. — Отметим там мой день рождения и именины заодно. День рождения у меня как раз двадцать седьмого. А это пятница. Приедем, устроимся и начнем праздновать.

— В общем, звучит заманчиво, — согласилась Мариша, точно зная, что ни в какую деревню она не поедет.

Нет и еще раз нет! Даже ради Тани она на такой подвиг не способна. Это Мариша знала совершенно точно. Тащиться за тридевять земель, чтобы потом в компании неприятного Ромы и еще более неприятных его родственников уныло жевать отвратительно невкусные салаты, которые готовила мать Ромы, и слушать, как за окном завывает метель? Бр-р-р! Ни за что!

— Рома рыбки наловит, баньку натопим, бабушки всякие домашние соленья, варенья из подпола вытащат, — продолжала соблазнять Танька. — На лыжах покатаемся. У нас на даче куча старых лыж валяется. У соседа лошадь есть, рысак орловский. В сани его запряжет, покатаемся с ветерком. А если хочешь, так и на машине можно. Ромка там всю жизнь лето проводит, все окрестности знает. Много красивых мест есть. Монастырь, церковь старинная.

— Хм, очень даже заманчиво звучит, — снова соврала Мариша, прикидывая, знает ли Таня, что на выходные ей как раз нечем заняться, потому что она остается одна, Смайл исчезает в очередной рейс.

— Тебя поселим в отдельной комнате, — продолжала бурлить энтузиазмом Татьяна. — А хочешь, так и вообще на отдельной половине. Знаешь ведь, дом большой, места всем хватит.

— А вы на той половине, куда ты меня селишь, клопов-то уже повывели? — поинтересовалась Мариша, вспомнив некоторые отзывы их общих знакомых об этом доме в деревне, куда летом Рома активно зазывал всех своих друзей и соседей.

— Думаю, они за зиму вымерзли! — оптимистично заметила Таня.

— Тогда я лучше в вашей половине останусь, — поспешно произнесла Мариша, так и не придумав, чем бы ей отговориться от поездки. — Если ты не возражаешь, конечно.

Таня сказала, что не только не возражает, а даже будет рада, если Мариша позовет с собой еще кого-нибудь.

— Маму захвати, чем больше народу, тем веселей. Ой, Ромка пришел. Ну, отстань! Хи-хи! Холодный!

— А что у меня есть! — раздался в трубке голос Ромки.

— Ах, батюшки! — заверещала Танька. — Какой красивый! Спасибо, Ромочка! Поставь его на окно. Я сейчас закончу и посмотрю. Поставил! Умница, а теперь иди, я по телефону разговариваю! С кем, с кем! С Маришей! Нет, не обманываю!

И, счастливо хихикая, Татьяна снова вернулась к разговору с Маришей.

— Представляешь, пришел с улицы и сразу ко мне целоваться полез, — счастливым голосом сообщила она Марише. — Просто никогда с ним такого не было. Шутит теперь все время. Цветы дарит. Вот и сейчас принес.

— Что принес? — с любопытством осведомилась Мариша.

— Цветущую бегонию! — ответила Таня. — В красивом таком горшочке. И огромную. Вся роскошными темно-розовыми крупными цветами осыпана. Просто загляденье. Сейчас пойду думать, куда ее пристроить, чтобы такая красота видна получше была.

Мариша покосилась на свой собственный подоконник, где уже давно не появлялись новички, и вздохнула. Увы, ей похвастаться было нечем. Ее муж Смайл в последнее время возмутительно отлынивал от своих обязанностей холить, баловать и лелеять свою женушку.

— Ты же знаешь, как я домашние цветы люблю, — продолжала распространяться Танька. — Вот Рома и проявил внимание.

— Заботливый он у тебя, — согласилась Мариша, чувствуя, что ее берет страшное зло на собственного мужа.

— Так ты подумай, кого с собой к нам в деревню возьмешь! — произнесла Таня и, попрощавшись, помчалась к своему роскошному цветку и обожающему ее мужу.

А Мариша осталась одна в пустой квартире, без роскошной бегонии и вообще без мужа, который снова пропадал по своим делам. В такой ситуации ей оставалось одно испытанное средство. Пожаловаться маме. Но Тамара Ильинична — мама Мариши, которой та в отчаянии позвонила, наотрез отказалась от предложенной ей зимней поездки за город.

— Нет уж! Если бы еще летом, я бы прокатилась. А что зимой в деревне хорошего? На печке греться? А тебе что там делать? Таня ведь с мужем едет. А твой мужик в рейсе.

— Там, кроме нас, еще куча народу будет, — втолковывала маме Мариша, отлично понимая, что мама права.

Да и ее собственное чутье подсказывало, что в деревню среди зимы ехать не стоит. Оставалось только изобрести предлог, чтобы Таня сочла его достойным и не обиделась. Про себя Мариша решила неожиданно заболеть. Что-нибудь такое легкое, но заразное. Свинка там или чесотка на худой конец. А вдруг Таня явится за ней ухаживать? С нее станется!

— Если все-таки поедешь, то хоть подружку прихвати с собой, — советовала тем временем дочери Тамара Ильинична, пребывавшая в непривычно рассеянном для нее настроении. — А я никак не могу. У меня дела. Ко мне гости придут. Андрей Васильевич.

— Это кто? — насторожилась Мариша.

— Сосед, ты его знаешь, — почему-то смутившись, все же ответила Тамара Ильинична. — Мы иногда вместе с ним с животными гуляем. У него пудель. Девочка.

— А! — вспомнила Мариша пушистую, красиво подстриженную серебристо-серую сучку, дружившую с мамиными дворнягами Белкой и Стрелкой. — Хорошая у него собачка. Симпатичная. А вот хозяин…

Мариша хотела поделиться своими сомнениями насчет того, что сам Андрей Васильевич произвел на нее гораздо менее благоприятное впечатление, чем его собака. Но Тамара Ильинична не дала ей договорить и перебила:

— Это единственное живое существо, которое осталось у бедного мужчины после гибели всей его семьи. — Тамара Ильинична вздохнула. — Представляешь, какое горе. Жена, сын, невестка — все в один день погибли.

— Какой ужас! — искренне ужаснулась Мариша.

— Да, поехали на машине и разбились, — кивнула Тамара Ильинична. — А Андрей Васильевич с горя их старую квартиру продал и в наш дом переехал. Чтобы на старом месте ему, так скажем, ничего о прожитых там счастливых годах и ужасном несчастье не напоминало. Только Крошка у него и есть.

Крошкой звали пуделиху Андрея Васильевича — импозантного мужчины, недавно переехавшего в дом, где жила Тамара Ильинична. Видела его Мариша всего пару раз, но у нее сложилось о нем неоднозначное мнение. С одной стороны, насколько она могла судить, Андрей Васильевич был для своих лет еще очень даже ничего. Подтянутая фигура. Темные, с небольшой проседью волосы, всегда красиво подстрижены и уложены. Одевался аккуратно и со вкусом. Ботинки из мягкой дорогой кожи неизменно безукоризненно вычищены. Все это можно было только одобрить. Но… Но вот убитого горем вдовца он как-то мало напоминал. А с дамами, причем любого возраста, так и вовсе был оживлен и весел. По мнению самой Мариши, для человека, недавно перенесшего тяжелую личную трагедию, иногда даже чересчур оживлен.