Крестный папа - Галина Владимировна Романова Страница 3

— Сволочь! — отчетливо повторила она и более чем вызывающе посмотрела на Игоря Ильдаровича. — А теперь стреляй!

С этим тот не спешил. В который раз хмыкнув, он подошел к столу и занял кресло напротив нее. И опять Лариса подивилась тому, как он это сделал. Складывалось такое впечатление, что у ее непрошеного гостя нарушена координация движений. Неловкая поступь. Вялое движение рук. Осторожное приседание. Он бережно разместился в кресле и лишь тогда смахнул крупные капли пота со лба.

— Что, так страшно, аж пот прошибает? — решила поинтересоваться она, озадаченная его реакцией на свой выпад.

И опять он не прореагировал, лишь поднял на нее глаза и медленно, будто взвешивая каждое слово, начал говорить:

— Слушай меня внимательно. У меня очень мало времени.

«Слава тебе господи!» — едва не вырвалось у Ларисы, но она благоразумно промолчала.

— Из дома можешь выйти, если что… — Уточнять он не стал. — В ментовку не вздумай соваться. И вообще никому ни слова. Все должно быть в норме, я просто уверен. Если надумаешь меня продать, мне все равно кому, то смерть твоя будет страшной и не мгновенной. Короче, просить будешь о смерти. Не смотри на меня глазами глупой курицы, я потом тебе все объясню. Потом… Сейчас нет времени… Мне надо… Немного…

Глазами глупой курицы! А как еще ей на него смотреть, интересно? Сидит себе, несет полнейший бред. Да к тому же вроде как спать собрался. Во всяком случае, голову на стол опустил и пистолет, кажется, выронил. Лариса нагнулась под стол. Да. Все верно. Пистолет выпал из ослабевших пальцев и лежал невостребованный у его правого ботинка, дорогого, к слову сказать.

Она заерзала на своем месте. Нарочито громко громыхнула креслом, вставая, и подошла к парню вплотную. Абсолютно никакой реакции.

— Эй ты!!! — достаточно громко позвала она и слегка толкнула его в плечо. — Ты чего это?

Тишина.

Нормально, нет?! Что ей теперь делать?! Выскочить в коридор и начать звать на помощь? Или, может быть, попытаться вытащить его на лестничную клетку и оставить там? Так где гарантия, что он в этот самый момент не откроет глаза и не выхватит свой пистолет? Стоп! Он же его выронил! Надо воспользоваться моментом…

Лариса встала на четвереньки и, осторожно протиснувшись между ножками стола, двумя пальцами ухватилась за глушитель. Так, так, так, куда же его теперь? Не в ведро же мусорное. Мусоропровод вычищают регулярно. Вдруг кому-нибудь досужему понадобится покопаться на предмет обнаружения интересных вещичек, и вот тут-то…

Ох, господи! От всего этого можно легко свихнуться. Что нагородила себе, что напридумывала! В ведро его, да упаковать получше. Она схватила со стола кухонное полотенце, обмотала им пистолет в несколько слоев. Затем сунула в полиэтиленовый пакет и, брезгливо морщась, зарыла на самом дне мусорного ведра. Пусть теперь этот умник поищет. Вряд ли ему с такими холеными руками и ухоженными ногтями придет в голову мысль покопаться в помойном ведре. А если и придет, то будет уже поздно. Не тратя времени на долгие размышления, Лариса схватила ведро и выскочила с ним на лестничную клетку. Буквально ощупью опустилась туда, где было немного посветлее, и с легким сердцем послала содержимое ведра в жадно распахнувшийся зев мусоропровода.

Все! С этим покончено! Теперь этот мерзавец не столь опасен. Только вот что с ним прикажете делать? С чего бы это он вдруг решил задремать? Если только…

Черт! А ведь действительно. И эта его странная поза в коридоре на момент «знакомства». И эта неестественная скованность движений. Неужели все настолько просто и этот Игорь, как он соизволил представиться, ранен? Но этого не может быть! Нет, конечно же, это возможно, просто этого не может случиться с ней! С ней, такой умной, рассудительной, прагматичной. Вот с Лялькой, с той — да. С той — сколько угодно! Но с ней — никогда! Ни разу в своей жизни Лариса не совершила необдуманного поступка. Ни разу не открыла рта, не просчитав последствий сказанного слова. А тут такое…

Нет, она не может позволить каким-то образом втянуть себя в подобную историю. Ее только-только налаживающаяся жизнь, за которую ей пришлось так много выстрадать, не может быть пущена под откос каким-то неудачливым киллером, возомнившим, что ее дом может стать пристанищем для его израненного тела.

Набрав полную грудь воздуха, Лариса схватила кресло за спинку и резко откатила его от стола. Как и следовало ожидать, парень тут же сполз на пол и распластался у ее ног лицом вниз. Он не был огромным, но все же ей пришлось попотеть, пока она переворачивала его на спину. Голова парня с глухим стуком опустилась на пол. Правая рука откинулась далеко в сторону. При этом пола спортивной куртки распахнулась, и Лариса увидела то, что и ожидала увидеть. От плеча и почти до самого пояса на светлой рубашке расплылось огромное темное пятно, которое ничем, кроме крови, быть не могло.

Итак, он действительно ранен. И в ее подъезде скрывался от своих преследователей или преследователя, если тот был один. Впрочем, какая разница? Весь ужас заключался в том, что он оказался именно в ее подъезде, на ее лестничной клетке и именно в тот момент, когда ей, неразумной дурехе, понадобилось заскочить на пять минут домой, чтобы оставить там покупки. Хотела же проехать мимо, так нет. Что-то подтолкнуло ее под самое колено, и Лариса нажала на тормоз.

«Судьба…» — проскрипел бы один из сатирических персонажей ее любимого юмориста.

А ей-то что теперь прикажете делать?! А если он умрет?!

От этой мысли ее едва не стошнило. Представив, как она вытаскивает под покровом ночи коченеющий труп на улицу, Лариса начала тихонько поскуливать.

— Сволочь такая! — Подрагивающими пальцами она принялась расстегивать на нем рубашку. — Угораздило же тебя! Что мне теперь делать? Выбросить тебя к чертям собачьим?! Или ментам сдать?!

При мысли о милиции ей сделалось противно. Этот отключившийся за ее столом киллер, бормотавший что-то об отмщении или о чем-то в этом роде, мог бы и не предупреждать ее насчет органов правопорядка. Ибо эта инстанция была последней из тех, где Лариса захотела бы попросить о помощи. Сколько она себя помнила, перед ее глазами не прекращалось вечное мельтешение погон и кокард этой назойливой братии. Казенные протокольные фразы. Лишенные истинного сострадания слова сочувствия, и, что самое отвратительное, — это безотвязное их желание постоянно присутствовать в ее жизни.

Нет, к ментам нельзя. Тогда к кому? Друзей в этом городе у нее можно было по пальцам перечесть. Почти все они были из числа ее новых коллег, и соваться к ним с подобной проблемой было по меньшей мере неразумно. Позвонить Ляльке? Так у той только-только медовый месяц начался. Ни к чему омрачать ей долгожданный праздник. Девочка с раннего детства мечтала о состоятельном, благонадежном супруге и сейчас буквально млела от счастья, воплотив свою мечту в действительность. Нет, Ляльку трогать нельзя. Как, впрочем, и никого другого…

Пуля прошла навылет, раскурочив мышечную ткань предплечья и вызвав сильное кровотечение. Осторожно ощупав все вокруг раны, Лариса немного повеселела, не обнаружив никаких уплотненных или горячих участков. Нужно было только промыть, перевязать и… ждать. Чего ждать, она бы и самой себе затруднилась ответить. Может быть, ночи, может быть, следующего утра, а может быть, чего-то еще, что опять вернет ее жизнь в прежнее спокойное русло.