Роскошная хищница, или Сожженные мосты - Марина Крамер Страница 3

Коваль пожала плечами и не ответила. Зачем постороннему человеку знать, что происходит в ее семье? Хотя это и так уже всем очевидно, ведь Хохол живет в съемной квартире возле Центрального рынка и его «навигатор» постоянно видят на парковке. По поводу «навигатора» была война: упертый Хохол не хотел забирать его, а Марина настаивала, и только угроза бросить в бензобак спичку возымела действие.

Вообще его уход оказался таким болезненным, что Марина старалась как можно реже об этом вспоминать. И хотя она сама выставила Хохла из дома, все равно в душе надеялась, что он упрется и не уйдет. Но Женька ушел, и это, как ни странно, заставило Марину сильнее его уважать – он смог, наконец-то, доказать ей, что он все-таки мужик, а не ручная болонка.

Ворон не стал настаивать на ответе, перевел разговор на тему стройки, и они весь обед прообсуждали, что и как теперь делать с поставщиками и подрядчиками. Маринины собственные рабочие отказывались подчиняться и откровенно саботировали все ее распоряжения, что было совсем уж странно. Не иначе, кто-то поработал с ними, по-другому быть не могло. Коваль примерно даже представляла, кто это мог быть – компаньон покойного Малыша, Иван, которому пришлось признать за ней право на контрольный пакет акций «МБК». «И если это так, то зря он это все затеял – здесь ему не Москва, между прочим, здесь я хозяйка». Осталось только проверить догадку...

С Вороном они расстались около четырех, у Марины как раз оставался час до приезда Хохла в «Парадиз», и она попросила водителя ехать быстрее, чтобы успеть собрать сына и скрыться самой, например, у Беса.

Однако номер не прошел – едва въехав в ворота коттеджа, они уперлись в припаркованный у гаража «навигатор».

– Елки, подсуетился... – пробормотала вполголоса раздосадованная Марина.

Тяжело вздохнув, она вошла в дом и обнаружила в каминной Женьку. Он встал с кресла, где расположился с чашкой кофе и сигаретой, помог ей снять шубку и сапоги. В ответ на удивленный взгляд пояснил:

– Егор спит еще.

– А-а... ну, подожди, скоро встанет, – равнодушно бросила она и пошла наверх.

– Не посидишь со мной? – спросил вслед Хохол, и Марина отрицательно покачала головой, даже не повернувшись.

Она прекрасно знала, что ведет себя неправильно, не надо обострять отношения, но иначе не получалось, ее по-прежнему захлестывала обида. И еще Марина твердо знала, что, стоит ей только позволить Хохлу прикоснуться к ней, она уже не сможет выставить его вон... Она так скучала по нему, было так тяжело ложиться одной в холодную постель, засыпать и просыпаться с сознанием того, что Женьки нет в доме... Но проклятая гордость не давала возможности признать вслух, что она любит его, что ей невыносимо одиноко...

Пока Марина переодевалась в домашние джинсы и футболку, встал Егорка и по привычке притопал к ней, залез на постель и развалился, раскинув ручки в стороны и хитро глядя на мать.

– Что, сыночка? Соскучился? – она прилегла рядом, потрепала его по розовой щечке, поцеловала пухлую ручку. – А знаешь, кто к нам приехал? Папа. Идем?

Взяв его на руки, Марина спустилась в каминную, где, как в гостях, в самом деле сидел Женька. Увидев его, Егор заблажил дурным голосом:

– Па-па! Папуя!

Она подошла к Хохлу и протянула ему сына, собираясь уйти, но он поймал за локоть и смиренно попросил:

– Не убегай, пожалуйста, побудь с нами.

Марина аккуратно высвободила руку, но осталась, села в кресло, отрешенно глядя на огонь в камине. Сын что-то лопотал, Женька делал вид, что понимает, с интересом вслушиваясь в его болтовню, а сам то и дело косил в Маринину сторону. Егорка вцепился в Хохла, совал ему книжку, лежавшую на столике, шлепал по ней ладошкой и смеялся, пытаясь заглянуть в лицо отца. Женька тоже улыбался, но как-то рассеянно и, скорее, Марине, а не сыну. Та же не обращала внимания, смотрела на языки пламени, ласково обнимавшие березовые поленья, и не могла объяснить себе, зачем осталась. Неужели ждала примирения? Или хотела просто побыть рядом с Женькой, одно присутствие которого всегда помогало ей и внушало уверенность? Но тогда почему ей так тяжело находиться в одной комнате с ним? Ответа на свои вопросы Марина так и не нашла, вздохнула в очередной раз и потянулась за сигаретами. Хохол тут же поднес зажигалку.

– Ты хотел куда-то его взять? – спросила она, не поднимая глаз.

– А ты хочешь, чтобы я уехал? – усаживая на колено Егорку, отозвался он.

– Мне все равно, просто спросила, – произнесла Марина, глядя мимо него.

– Может, поедем вместе? Просто погуляем по лесу, – предложил Женька.

– Не май месяц.

– Ну и что? Мы ненадолго. Поедем, пожалуйста.

Сама не понимая, как и зачем, она согласилась и пошла одеваться, успев заметить, как торжествующе улыбнулся Хохол.

Поехали втроем, Женька попросил Марину не брать охрану, и она снова поддалась. Видимо, подсознательно сама хотела остаться с ним наедине, без посторонних глаз. Пусть даже это глаза ее собственной и привыкшей ко всему охраны.

Они медленно брели по голому лесу; Марина все время смотрела под ноги, поддевая то и дело носком сапога замерзшие ветки. Егорка ковылял чуть впереди, а Женька в распахнутой дубленке шел рядом с Коваль и молчал так обреченно, что ей вдруг стало его жаль. Дотянувшись, она взяла его под руку, и Хохол вздрогнул, удивленно уставившись на нее.

– Что? – поинтересовалась Марина, глядя снизу вверх.

– Нет... ничего.

Его рука накрыла ее тонкую кисть, затянутую в черную лайку перчатки, и Марина даже через этот кожаный барьер почувствовала тепло. Она прекрасно помнила прикосновение этих рук к своему лицу, телу, то, как они гладили ее или сжимали, причиняя боль и оставляя синяки. Сердце заколотилось так, словно собиралось выскочить из груди, а к лицу прилила кровь, Коваль даже сама почувствовала, что краснеет. Хохол уловил ее состояние, остановился и, подняв за подбородок ее голову, поцеловал в губы, а потом крепко прижал к себе, шепча:

– Котенок... девочка... ну хватит, сколько можно? Ведь оба мучаемся... Маринка моя, прости меня, родная... я больше никогда... я ветру не дам на тебя дунуть, любимая моя...

– Женя... я... не могу... – выдохнула она, пытаясь освободиться и ненавидя себя за упрямство. – Это... так не должно быть... так неправильно...

– Я не пущу тебя больше никуда! – решительно заявил Хохол, держа ее за руку и волоча за собой в попытке догнать Егорку, убежавшего довольно далеко. – Ну-ка, стой! Егор, сюда иди!

Но мальчик, оглянувшись, только озорно глянул на отца и еще шустрее заковылял вперед. Помпон на капюшоне его курточки мотался из стороны в сторону, а Егорка хохотал и все бежал, удаляясь от родителей по тропинке.

– Подожди... куда ты меня тащишь? – пыталась вырваться Марина, но из железных Женькиных пальцев еще никто не выворачивался.