Ночной администратор - Джон Ле Карре Страница 3

Так сколько же в мире Роуперов, имеющих инициал Р. и фирму под названием «Айронбрэнд»? Мог ли Господь Бог создать нескольких?

– Что за птица этот Роупер Р. О.? – спросил Джонатан у Стриппли по-немецки и как бы между прочим.

– Как и вы, англичанин.

Стриппли имел дурную привычку отвечать по-английски, хотя немецкий для Джонатана был тоже родным языком.

– Ну уж ничего общего со мной. Живет в Нассау, торгует благородными металлами, имеет банковские счета в Швейцарии. Ничего похожего.

Они так долго работали вместе, что не могли не препираться, точь-в-точь пожилые супруги.

– Мистер Роупер действительно очень важная персона, – медленно и торжественно продекламировал Стриппли, застегивая кожаное пальто перед тем как выйти в метель. – Из наших клиентов он пятый в списке и первый – среди гостей-англичан. В последний раз, когда он был тут со своими людьми, это обходилось ему в двадцать одну тысячу семьсот швейцарских франков в день, не считая обслуживания.

Глухой, словно из-под воды, треск мотоцикла дошел до сознания Джонатана – это Стриппли, невзирая на снежную бурю, пробивался к дому своей матушки. Джонатан обхватил голову руками и несколько минут сидел не шевелясь, будто в ожидании воздушного налета.

«Спокойно, – сказал он себе. – Роупер не суетился, и ты не суетись».

Джонатан снова выпрямился и с сосредоточенным выражением лица принялся изучать письма, лежащие на его столе. Текстильный магнат из Штутгарта был недоволен счетом, выставленным ему за рождественскую вечеринку. Джонатан набросал язвительный ответ за подписью герра Майстера. Рекламная компания из Нигерии просила содействия в устройстве конференции. Джонатан выразил ей сожаление по поводу отсутствия мест.

Третье письмо оказалось адресованным лично ему от одной симпатичной француженки, жившей в отеле с матерью. Сибилла, так звали девушку, упрекала Джонатана: «Неужели вы настолько англичанин, что после всех наших прогулок на яхте, после замечательных вылазок в горы, после всего, что было, не можете стать для меня больше чем другом? Когда вы смотрите на меня, ваше лицо мрачнеет. Я вам отвратительна».

Чувствуя потребность пройтись, Джонатан прогулялся в северное крыло здания, где герр Майстер строил гриль-бар из редких сосновых пород, извлеченных им из крыши какого-то идущего на слом архитектурного памятника. Никто не знал, зачем герру Майстеру понадобился гриль-бар, как никто не помнил, когда он принялся за его постройку. Пронумерованные панели были сложены в штабеля напротив незаконченной стены. Джонатан почувствовал их отдающий мускусом запах и вспомнил волосы Софи с их ванильным ароматом в ту ночь, когда она пришла к нему в его контору в отеле «Царица Нефертити» в Каире.

* * *

Нет, не гриль-бар навеял эти воспоминания. Стоило Джонатану в половине шестого увидеть имя мистера Роупера, как он тут же мысленно перенесся в Каир.

Джонатан часто видел ее – томную темноволосую красавицу под сорок с тонкой талией, элегантную и отрешенную, – но никогда не заговаривал. Он узнавал ее, когда она проходила мимо или садилась в темно-бордовый «роллс-ройс», дверцу которого придерживал мускулистый шофер. Когда она возвращалась, шофер следовал за ней, как телохранитель, нависая сзади со скрещенными руками и поигрывая бицепсами. В ресторане она заказывала коктейль и, подняв темные очки на лоб, на манер гонщика, небрежно просматривала французскую газету, пока шофер потягивал содовую за соседним столиком.

Персонал гостиницы называл ее мадам Софи, а мадам Софи принадлежала Фрэдди Хамиду, младшему из трех не пользовавшихся особенной симпатией братьев Хамид, владевших большей частью Каира, в том числе отелем «Царица Нефертити». Величайшим «достижением» Фрэдди в его двадцать пять лет был проигрыш около полумиллиона долларов за десять минут игры в баккара.

– Вы – мистер Пайн, – начала она с французским акцентом, усаживаясь в кресло напротив стола Джонатана. И, наклонив голову и глядя на него искоса: – Совершеннейший представитель английской нации.

Было три часа ночи. Она пришла в шелковом брючном костюме. На шее красовался амулет из топаза. «Возможно, под градусом, – сказал себе Джонатан. – Осторожность не повредит».

– Благодарю, – вежливо отозвался он. – Давно мне подобного не говорили. Чем могу быть полезен?

И когда он осторожно втянул в себя воздух, казалось, вокруг витал только один запах – запах ее волос. И было какое-то таинственное очарование в том, что совершенно черные волосы пахли, как светлые: теплом и ванилью.

– Мадам Софи. Пентхауз номер три, – продолжала она, словно проверяя собственную память. – Я часто вижу вас, мистер Пайн. У вас острый взгляд.

Ее точеные пальцы были унизаны кольцами. Грозди дымчатых бриллиантов, оправленных в белое золото.

– И я вижу вас часто, – откликнулся он с дежурной улыбкой.

– Вы тоже яхтсмен, – сказала она, будто упрекая его в забавном чудачестве. Почему «тоже», она не объяснила. – В прошлое воскресенье Фрэдди взял меня в яхт-клуб. Ваш парусник появился у причала, когда мы пили там коктейль с шампанским. Фрэдди узнал вас и помахал рукой. О, вы были слишком заняты парусами, чтобы обратить на нас внимание…

– Мы боялись врезаться в пирс. – Джонатан припомнил шумную компанию богатых египтян, накачивавшихся шампанским на веранде клуба.

– Очаровательное голубое суденышко под английским флагом. Это ваша яхта? Выглядит по-королевски.

– Боже милостивый, разумеется нет. Яхта принадлежит нашей миссии.

– Вы что, катаете священника?

– Нет, второе лицо в посольстве Великобритании.

– Он выглядит очень молодо, ваш посольский друг. И вы тоже. Вы произвели впечатление. Во всяком случае, я всегда думала, что ночная работа сильно портит здоровье. Когда же вы спите?

– Это был мой уик-энд, – быстро проговорил Джонатан. Слишком мало они знакомы, чтобы обсуждать подробности его сна и здоровья.

– Вы всегда ходите на яхте в ваш уик-энд?

– Когда приглашают.

– Что вы еще делаете в свободное время?

– Играю в теннис. Немножко бегаю. Думаю о своей бессмертной душе.

– А она бессмертна?

– Надеюсь.

– Вы верите в это?

– Когда бываю счастлив.

– А когда несчастны, вы, значит, сомневаетесь. Ничего удивительного в том, что Бог так непостоянен. Может ли он быть лучше, если мы так плохо верим в него?

Софи неодобрительно глядела на свои золотые сандалии, будто они тоже провинились. Джонатан не мог понять, пьяна она или просто живет в ином измерении. Не исключено, что балуется наркотиками: поговаривали, что Фрэдди торгует ливанским гашишем.

– Вы ездите верхом?

– Увы, нет.

– У Фрэдди отличные лошади.

– Слышал об этом.