Почему не Эванс? - Агата Кристи Страница 3

Бобби и думать не думал, чем обернется для него это приключение. Наутро он отправился в Лондон, чтобы повидать приятеля, который намеревался открыть гараж и считал, что участие Бобби в этом предприятии может оказаться весьма полезным.

Обсудив все дела и придя к соглашению с Бэджером, Бобби два дня спустя сел в поезд, отправлявшийся в половине двенадцатого. Сесть-то он сел, да чуть было не опоздал. Он прибыл на вокзал Паддингтон, когда стрелки часов показывали 11.28, пустился бегом по туннелю, выскочил на платформу № 3, когда поезд уже тронулся, и прыгнул в первый попавшийся вагон, не обращая внимания на возмущенные протесты проводников и носильщиков у себя за спиной.

Резко распахнув дверь, он упал на четвереньки, но тут же встал, а проворный носильщик быстро захлопнул за ним дверь, и Бобби обнаружил, что стоит в купе и смотрит на его единственного пассажира.

Вагон оказался первого класса, и в углу купе, лицом по ходу поезда, сидела и курила сигарету темноволосая девушка в красной юбке, коротком зеленом жакете и блестящем голубом берете. Несмотря на отдаленное сходство с обезьянкой шарманщика (у нее были продолговатые печальные темные глаза и сморщенное личико), она определенно была хороша собой.

Бобби начал было оправдываться, но тут же осекся.

– Господи, это ты, Фрэнки! – вскричал он. – Не видел тебя целую вечность.

– Ну, и я тебя столько же. Садись, поболтаем.

Бобби усмехнулся.

– У меня билет другого цвета.

– Неважно, – великодушно изрекла Фрэнки. – Я уплачу за тебя разницу.

– При мысли об этом моя мужская гордость начинает бунтовать. Разве я могу допустить, чтобы за меня платила дама?

– Это почти все, на что мы нынче способны, – заявила Фрэнки.

– Я сам уплачу разницу, – героически сказал Бобби, когда в дверях появилась дородная фигура в синем.

– Предоставь это мне. – Фрэнки снисходительно улыбнулась проводнику, который, приложив руку к козырьку, взял у нее билет и прокомпостировал его. – Мистер Джонс только что зашел поболтать со мной. Это ничего?

– Ничего страшного, ваша милость. Я полагаю, джентльмен здесь надолго не задержится. – Проводник вежливо кашлянул и многозначительно добавил: – Я снова загляну после Бристоля.

– Вот чего можно добиться улыбкой, – заметил Бобби, когда проводник ушел. Леди Фрэнсес Деруэнт задумчиво покачала головой.

– По-моему, улыбка здесь ни при чем, – сказала она. – Скорее, тут дело в привычке отца давать всем по пять шиллингов на чай, куда бы он ни ехал.

– Я думал, ты навсегда оставила Уэльс, Фрэнки.

Фрэнсес вздохнула.

– Дорогой мой, сам знаешь, как в жизни бывает. Знаешь, какими закоснелыми могут быть предки. Да еще ватагу им трудно принимать в их возрасте, да заняться нечем, да поговорить порой не с кем. Люди теперь не хотят просто приехать и пожить в сельской местности! Они заявляют, что, мол, экономят и не могут далеко ездить. Что же там делать девушке, спрашивается?

Бобби сокрушенно покачал головой, соглашаясь с нею.

– Однако после вечеринки, на которую я попала вчера, – продолжала Фрэнки, – я решила, что даже дома не может быть хуже.

– И что же было не так с вечеринкой?

– Все было не так. Она напоминала любую другую вечеринку, только было еще хуже. Собирались в «Савое» к половине девятого, но некоторые заявились в четверть десятого, и, разумеется, все все перепутали, пристали к другим компаниям. Но часам к десяти мы рассортировались и пообедали, а потом отправились в «Марионетт» – ходили слухи, что на него совершат налет, но ничего не случилось, и там была скука смертная. Мы чуток выпили, после чего поехали в «Буллринг», но там оказалось еще скучнее, и тогда мы пошли в одну кофейню, а оттуда – в рыбную, а потом решили, что поедем на завтрак к дядюшке Анжелы, поглядим, не шокирует ли его наше появление, но это его не шокировало, просто ему было скучно, а затем мы вроде как с позором разъехались по домам. Честно, Бобби, ну что тут хорошего?

– Да уж, – сказал Бобби, подавляя приступ зависти.

Даже в минуты безрассудства он не допускал и мысли, что сможет стать членом клубов «Марионетт» или «Буллринг».

У них с Фрэнки сложились своеобразные отношения. В детстве он и его братья играли с детьми из Замка. Теперь, став взрослыми, они редко встречались. А когда виделись, по-прежнему называли друг друга по имени. В тех редких случаях, когда Фрэнки наведывалась домой, Бобби и его братья ходили играть с ней в теннис. Но Фрэнки и ее братьев в дом викария не приглашали. Подразумевалось, что вряд ли им там будет весело. С другой стороны, в теннисе всегда нужны партнеры. Вероятно, несмотря на то что они обращались друг к другу по имени, не обходилось без некоторой скованности. Деруэнты, наверное, держались чуточку дружелюбнее, чем надо, словно желая показать, что «мы точно такие же, как вы». Джонсы же, напротив, были немного официозны, будто не намеревались претендовать на более тесную дружбу, чем та, которую им предлагали. У двух семейств не было теперь ничего общего, кроме некоторых детских воспоминаний. Однако Бобби очень нравилась Фрэнки, и ему всегда было приятно ее видеть в тех редких случаях, когда судьба сводила их вместе.