Призрак замка Тракстон-Холл. Мистические записки сэра Артура Конан Дойла - Вон Энтвистл Страница 3

Кеб свернул на Стрэнд-стрит. Толпа запрудила тротуар перед редакцией «Стрэнда» и выплеснулась на мостовую. Последние четыре года журнал получал исключительное право на издание историй о Шерлоке Холмсе. Детектив с Бейкер-стрит стал настолько популярен, что перед киосками выстраивались очереди за новым выпуском. Автор тоже не оставался внакладе.

Конан Дойл остановил кеб неподалеку; повсюду стояли люди в черных нарукавных повязках, державшие грубо разрисованные плакаты. Он заподозрил неладное, ведь всеобщий траур носят по усопшим монархам и их супругам, премьер-министры и национальные герои также удостаиваются подобных почестей. Последняя догадка была, скорее всего, ближе к истине.

Возница получил плату, нетерпеливо щелкнул хлыстом, и, как ветхая декорация, кеб убрался со сцены. Конан Дойл остался один на один с публикой. Повисла напряженная тишина. Он успел разглядеть небрежно намалеванные воззвания: «Верните Холмса!», «Спасите нашего героя!». Доктор едва не прослезился, тронутый искренней скорбью о любимом персонаже, однако другие плакаты гласили: «Убийца!», «Подлец!», «Конан – трус!».

Толпа сразу признала его и превратилась в шипящий змеиный клубок. Люди гневно потрясали кулаками.

Брошенный кем-то кочан капусты угодил Конан Дойлу в голову и чуть не сшиб его с ног, а второй задел плечо, когда он наклонился за шляпой. Писатель совсем растерялся.

– Паршивая свинья! – взвизгнула грязная нищенка.

– Кровожадный выродок! – рявкнул бородатый землекоп и швырнул в него тухлую устрицу.

Следом полилась отборная брань, и посыпался град гнилых отбросов, причем каждый из собравшихся метил Конан Дойлу в голову.

Он простер к ним руки и вкрадчиво, как только мог, произнес:

– Добродетельные господа, позвольте мне объясниться…

Кто-то схватил его за воротник и оттащил в сторону. Как раз вовремя, ибо новая порция овощей полетела в воздух.

Спасителем оказался рыжеволосый паренек с едва наметившейся бородкой. В нахлобученной по самые уши кепке он выглядел совсем мальчишкой, ему наверняка не исполнилось и двадцати.

– Прошу прощения, мистер Дойл, – сказал он, подталкивая обмякшего писателя к двери редакции, – мистер Смит места себе не находит, вас дожидается, – и, когда о стену над их головами расплющился помидор, добавил: – Ну, может, не так шибко волнуется, как этот сброд.

Конан Дойл с трудом волочил ватные ноги и позволил втащить себя внутрь. Чуть за ними захлопнулась дверь, люди принялись забрасывать овощами окна.

– Идемте прямо к нему, сэр. Вы нужны мистеру Смиту.

Дойл вырвал рукав из цепкой хватки парня.

– Довольно! – возмутился он. – Я еще в состоянии идти сам.

Стряхивая с пальто остатки капусты и помидоров, он ощутил на себе пристальные взгляды и поднял голову. Печатники, репортеры, курьеры побросали работу и все как один повернули к нему свои перепачканные чернилами физиономии. Он почувствовал себя капитаном тонущего судна с обреченными пассажирами на борту.

Конан Дойл вошел в кабинет главного редактора журнала «Стрэнд».

– Похоже, весь Лондон ополчился против меня, – пожаловался он Герберту Гринхоу Смиту.

Груда писем лежала на столе перед человеком лет тридцати в круглых очках и с пышными усами, которые Дойл считал весьма экстравагантными. Смит привык частенько обходиться без сна, отчего глаза его были воспалены.

– Все гораздо серьезнее, Артур. Избей ты до полусмерти премьер-министра, благодетеля вдов и сирот со щеночком в обнимку, они и то меньше расстроятся.

Дойл в ответ только скрипнул зубами.

– Что это? – указал он на живописный беспорядок на столе.

– Гневные послания, – равнодушно бросил Смит, сгребая конверты в охапку.

– Боже правый! – Конан Дойл охнул и опустился в кресло. – Неужели пылятся тут со дня издания «Последнего дела Холмса»?

– Нет, – покачал головой Смит. – Их принесли утром. Каждый день приходит кипа писем. Мы начали отапливать ими редакцию.

Смит швырнул измятые конверты в переполненную корзину для бумаг и укоризненно взглянул на Дойла:

– Отвечать каждому уже рук не хватает.

– Скоро все закончится, обещаю, – пробормотал Конан Дойл севшим голосом.

Редактор с озабоченным видом откинулся на спинку кресла.

– Ты так думаешь, Артур? После смерти Шерлока Холмса мы потеряли двадцать тысяч подписчиков! Только представь – двадцать тысяч! Может, ты и удержишься на плаву, а насчет журнала я сомневаюсь.

– Мы отличные компаньоны. Я тебя не брошу.

– Но объясни, Артур, зачем ты убил Шерлока Холмса?

– Понимаешь, я устал чувствовать себя фокусником на детском празднике: подобно кроликам из шляпы, перед публикой неизменно предстают невероятное убийство в запертой комнате, написанное кровью жертвы загадочное слово, зашифрованная записка, а улики оседают на страницах, словно мусор в живой изгороди, и под занавес – неожиданное разоблачение. У меня каша в голове от этой чехарды. Самое время избавиться от репутации дешевого писаки.

– Дешевого? Ну не скажи. Холмс озолотил тебя, – усмехнулся главный редактор, и вдруг его посетила ужасная догадка: – Уж не собираешься ли ты полностью отдаться врачебной практике?

Конан Дойл сердито втянул щеки и встопорщил усы. Рвение в научных поисках так и не помогло ему преуспеть. Пациенты благополучно обходили стороной кабинет доктора, и долгое время его уделом оставалось описание видов мочекаменной болезни.

– Мне надоело, – проворчал он, – что в письмах они просят у Холмса автограф, будто он сам пишет о себе. – И, фыркнув, добавил: – Не будь его, я достиг бы гораздо большего.

– Артур, такому плодовитому писателю, как ты, просто грех жаловаться. Ты можешь быстренько набросать рассказ за две недели, а в остальное время спокойно творить.

– Не выйдет. Он опустошает меня, высасывает все соки.

– А это мысль, – вдруг оживился Смит. – «Шерлок Холмс и дело о психологическом вампире». Неплохо звучит.

– Ну нет, Герберт Гринхоу! С Холмсом покончено, и это мое последнее слово.

– Но он прославил тебя и «Стрэнд», – капризно возразил Смит.

– У меня уйма других замыслов.

– Замечательно, Артур, однако…

Конан Дойл тряхнул головой, расправил плечи и заложил большие пальцы за лацканы пальто.