Волшебный компас Колумба - Наталья Александрова Страница 3

Нагнувшись, Антонина пыталась нашарить телефон, но пришлось заползти под лестницу. И в этом ракурсе она взглянула на покойника, и ей показалось, что он шевельнулся.

Она резко вскочила и со всего размаху ударилась головой о ступеньку лестницы.

Свет в глазах померк, и Антонина провалилась в беспамятство.

Сквозь черную глухую пелену до нее донесся стон.

Через какое-то время — через минуту? Через час? — этот стон повторился, и внезапно Антонина осознала, что это ее собственный стон: она лежит на полу с затекшими от неудобного положения руками. Она снова застонала, попыталась подняться на локте и приоткрыла глаза.

Где это она лежит?

Что с ней случилось?

Она находилась в каком-то темном и тесном закутке, над ней находилась низкая наклонная крыша.

Мучительным усилием воли она вгляделась в нее и поняла, что это никакая не крыша, а лестница, ведущая на второй этаж, и она лежит на полу под этой лестницей. Но как она здесь оказалась?

Тут память вернулась к ней.

Антонина вспомнила, как завтракала на кухне, как пошла покормить Рика, увидела перед дверью в прихожей мертвого человека, с перепугу выронила телефон… Вот тогда она ударилась головой и потеряла сознание. Непослушной рукой она потрогала голову в месте удара. Вроде бы шишка намечается, но крови нет. Ничего себе звезданулась, могла и убиться насмерть. Кстати, один труп уже есть.

Вспомнив о трупе, она снова впала в панику.

Антонина выбралась из-под лестницы, постаравшись снова об нее не удариться, выпрямилась, прислушиваясь к своим ощущениям.

Голова болела и немного кружилась, но в принципе ничего страшного, она ожидала худшего.

В прихожей было темно.

Странно, Антонина отлично помнила, как включала свет. Хотя после удара головой у нее могли быть и сдвиги в памяти…

Она снова потянулась к выключателю, щелкнула.

В прихожей стало светло, но она стояла, глядя себе под ноги, и не решалась поднять глаза, боялась взглянуть на мертвого человека, как будто оттого, что она на него не смотрит, он перестанет существовать и проблема сама собой рассосется.

Наконец она поняла, что нельзя прятать голову в песок, и подняла взгляд…

И попятилась от удивления.

Никакого трупа на полу не было.

На полу вообще никого и ничего не было, никаких следов мертвого незнакомца.

В первое мгновение Антонина почувствовала облегчение: проблема действительно сама собой рассосалась. Его нет — значит, его никогда и не было, он ей просто приснился, привиделся, померещился. Можно подобрать еще несколько синонимов, которые ничего не изменят.

Но потом в ее душе вскипела новая волна паники.

Она видела, действительно видела этого человека!

Антонина четко помнила его темные пустые глаза, жесткие, тронутые сединой волосы.

Она не только видела его — даже к нему прикасалась!

Сейчас она явственно ощутила холод его шершавой кожи…

Все это не могло ей померещиться!

Тоня прекрасно видела, что он лежал здесь, вот на этом самом месте…

Антонина опустилась на колени, тупо разглядывая домотканый коврик, застилавший пол, даже зачем-то потрогала его. На нем не было никаких следов мертвого человека. Коврик был чистый, как будто его только что как следует вытрясли.

Но она точно видела мертвеца, подняла с пола связку ключей, которую он принес с собой…

Вспомнив про ключи, Антонина полезла в карман, чтобы достать свою собственную связку, как будто холодная тяжесть ключей могла доказать или опровергнуть загадочное появление и исчезновение в прихожей незнакомого мертвеца.

Да, вот они, эти ключи.

Она сжала их в руке, пытаясь успокоиться. Вот ключ от калитки, вот — от входной двери, вот от двери сарая, бани… А это что?

На связке был еще один ключ, маленький, из желтого металла, с фигурной бородкой.

Антонина была уверена, что раньше этого ключа в ее связке не было.

Совершенно точно не было.

Она помнила все эти ключи, потому что несколько раз ими пользовалась. И если бы на связке был такой необычный ключ, она бы его непременно запомнила.

Хотя, впрочем, сейчас она уже ни в чем не была уверена.

Антонина села на сундук и попыталась собрать расползающиеся мысли. Впрочем, ей это никак не удавалось — мешала боль в ушибленной голове и непривычная тишина пустого загородного дома…

Тишина!

Уже второй раз за это утро она осознала, что не слышит Рика.

Всполошившись, Антонина открыла входную дверь (она была-таки заперта), вышла на крыльцо. Глоток холодного осеннего воздуха взбодрил ее, прояснил мысли. Спустившись с крыльца, она оглядела двор.

У Рика была большая теплая будка и загородка, где он находился днем, а на ночь Антонина выпускала его во двор, где он и бегал до утра на свободе. Вчера она так и поступила. Утром Рик встречал ее возле крыльца радостным лаем, потому что знал — сейчас она его покормит, а потом пристегнет поводок и поведет гулять в ближний лесок.

Но сейчас собаки не было возле крыльца, не было и на виду.

— Рик! Рикуша! — позвала пса Антонина.

Он не отозвался, и у Антонины тревожно защемило сердце.

Она обошла двор, подошла к воротам — и там увидела Рика.

Он лежал на покрытой гравием дорожке неопрятным серо-рыжим холмиком. Совершенно неподвижным холмиком.

— Рикуша! — вскрикнула она, бросилась к собаке, опустилась перед ней на колени…

При этом у нее мелькнуло неприятное и болезненное ощущение дежавю — совсем недавно она так же стояла на коленях перед телом незнакомого человека.

Только сейчас чувства у нее были совсем другие — не изумление и растерянность, а щемящая жалость. Антонина успела привязаться к Рику, и теперь ей показалось — она потеряла близкого друга. Кроме того, она осознала, что теперь останется одна, совершенно одна в этом доме, в этом обезлюдевшем поселке.

Она прикоснулась руками к густой жесткой шерсти Рика, попыталась приподнять большую голову. Ей показалось, что большое тело пса еще хранит живое тепло…

Вдруг Рик тихонько заворчал, его глаза чуть заметно приоткрылись, сквозь узкие щелки проглянули черные зрачки, наполненные болью и страданием.

— Рикуша! — повторила Антонина, прижимаясь к теплому собачьему боку. — Рикуша, милый, что с тобой случилось?

Он снова негромко заворчал и шире открыл глаза. Казалось, жизнь понемногу возвращается к нему.

Антонина прижимала его к себе, гладила, словно пытаясь перелить в него часть своей жизненной силы.