Колдунья-индиго - Алексей Яковлев Страница 3

— Россия подписала международный договор о запрещении принудительного труда! — напомнил «дилер». — Желает человек работать — работает, а не желает — его право. Права человека должны соблюдаться и в отношении осужденных. Времена ГУЛАГа прошли и канули в лету!

— Это уж точно! — неожиданно согласился с дилером пенсионер, который до того поглядывал в его сторону без особой приязни. — Поэтому теперь никто ничего и не боится. А чего бояться, если по телевизору каждый день показывают, как хорошо живется зэкам в колонии? Тут тебе и самодеятельность, и конкурсы красоты, и собственное телевидение, и обучение в школе и институте, и дите твое воспитают бесплатно… Да заключенные такой хорошей жизни на воле и в глаза не видывали!

— Вам не нравится гуманизация пенитенциарной системы? — язвительным тоном обратился к пенсионеру дилер. — Скучаете по прошлым временам? Или вам неведомо, что жестокость наказания еще никого не исправила?

— Я не про исправление, — отмахнулся пенсионер. — Я про то, что идут грабить квартиру и вырезают всю семью; отнимают подержанные «жигули», а водителя убивают; грабят на улице женщину, так нет чтобы просто вырвать у нее из рук сумку — бьют ее железной арматуриной по голове, и из-за сотни рублей человек — инвалид на всю оставшуюся жизнь или вовсе отправляется в мир иной. А в семьях что делается? Муж нажрался — пырнул жену ножом в сердце. Жена упилась — утюгом или сковородкой раскроила мужу голову. Вот скажи, — неожиданно пенсионер обратился к Панову, — если бы за умышленное убийство с отягчающими обстоятельствами стопроцентно светила «вышка», а «бытовики», кто без отягчающих, не варежки бы шили в теплых комнатах, а по двенадцать часов в день валили лес на тридцатиградусном морозе вместо корейцев и китайцев, продолжали бы убивать с такой легкостью?

Панову не хотелось ввязываться в спор, потому что все разговоры на подобные темы кончаются одинаково: спорщики начинают хором поносить полицию; а на их многострадальное ведомство и так навесили всех собак. Еще хорошо, что он в штатском и соседи не догадываются о его профессиональной принадлежности. Поэтому Глеб ответил сдержанно:

— Суровость наказания, конечно, положительно влияет на криминальную обстановку в стране, иначе зачем тогда существует Уголовный кодекс? Ведь в нем сказано, что чем преступление тяжелее, тем суровее предусматривается мера наказания. И не влияй это на правонарушителей, законодатель ограничился бы общественным порицанием или штрафом — как за мелкое хулиганство, так и за тяжкое преступление. С другой стороны, есть типы, которых и смертной казнью не испугаешь, не то что какой-то суровостью наказания. Но таких, к счастью, немного. И в их отношении применение высшей меры может дать только одну гарантию: убийца уж точно никогда не выйдет на свободу и больше никого не убьет. В противном случае рецидив, как показывает статистика, очень даже возможен.

Не успел Панов завершить свою сентенцию, как тут же пожалел о сказанном: его красноречие пробудило черноволосую девицу с «Лизой» на коленях. Она не принимала участия в разговоре и только хлопала накрашенными ресницами, а теперь вдруг сообщила:

— У нас сосед — пьянь из пьяни и ворюга, каких свет не видывал. Сколько раз сидел, а последний раз — за убийство. Он с дружками ограбил и задушил таксиста. Недавно освободился условно-досрочно, опять начал пьянствовать и воровать и нажрался до того, что спьяну взял ружье и выстрелил в лицо прохожему. Выбил тому оба глаза, ну и лицо, конечно, все изуродовал. А парень хороший, только что закончил институт и стал инженером. Жена у него молодая, двадцать один год, мы с ней подружки. Она теперь плачет-убивается: муж совсем слепой, до сих пор лежит в больнице, а у нее дочка на руках, полтора годика ей всего. Живет у свекрови. Раньше свекровь ей помогала, сидела с внучкой, а сейчас от горя слегла. И что ей теперь делать, подружка не знает. А с этой пьяни как с гуся вода: «Пускай, говорит, сажают, мне там лучше».

Разговорившаяся брюнетка словно открыла ящик Пандоры, откуда полезли истории одна чудовищней другой. Каждый из собеседников счел своим долгом извлечь свой рассказ из бытовой копилки пореформенных ужастиков. Пенсионер поведал горестную историю своих односельчан, которых угораздило заняться мелким семейным бизнесом. Уж какие там капали рокфеллеровские доходы от пошива и продажи меховых шапок, соседям осталось неведомо, но налета бандюков надомные скорняки не избежали. Несчастных зарезали после зверских пыток, а в доме в поисках денег все перевернули вверх дном.

— А у нас дочка сестры, племянница моя, пропала, — захлюпала носом соседка Панова в черном платке. — Ей шестнадцать лет всего было, школу как раз заканчивала. Пошла погулять с подружками — и исчезла. Сестра с мужем обегали всех знакомых — никто ничего не знает. Искали три месяца, и в полицию заявляли, и всюду, а потом наши же, из поселка, пошли на кладбище, навестить могилку матери. Смотрят, а могила разрыта. Вызвали смотрителя, участкового, копнули, а там наша Светочка лежит. Изнасиловали, истерзали всю, перерезали горло и закопали в чужую могилу. Убийц вскоре нашли. Один только что вышел из детской колонии, ему не исполнилось и семнадцати лет, еще двое и того младше. Родители у этих извергов — пьянь запьянцовская, не раз сидели. И детки одного с ними поля ягоды, да вдобавок еще и наркоманы. Следователь сказал, что их опять отправят в детскую колонию как несовершеннолетних. Очень их напугаешь этой колонией! А Сашка, муж сестры, заявил следователю прямо в лицо: «Эти выродки будут живы только пока сидят в колонии, а выйдут, я их все равно убью!» Да что теперь кричать и грозиться: убью — не убью! Светочку уже не вернет, только сам сядет в тюрьму. Бедная девочка, даже пожить не успела… — и женщина утерла слезы концом черного платка.

— Не волнуйтесь, ваш зять не сядет, потому что никого не убьет, — с едва заметной иронией успокоил женщину «дилер». — Не зря говорится: «Не бойся собаки, которая лает, а бойся той, что молчит». Если бы отец девочки действительно собирался разделаться со злодеями, он бы помалкивал, копил доллары к окончанию их срока и искал подходы к нужным людям. А там — выкладывай деньги, и твои обидчики растают, как снег по весне, — зависит только от суммы гонорара. Я раньше работал в риелторской фирме, фирма солидная, но в процессе становления не обходилось без шероховатостей. Кое-кто из клиентов пострадал, остался без квартиры и без денег. Тоже грозили. Но шеф только посмеивался: мол, куда им, быдлу! А потом его все-таки застрелили у дверей собственной квартиры. Типичная заказуха. В полицию таскали всех, гм… пострадавших клиентов фирмы. В конце концов все же выяснили, что шефа заказала его собственная супруга. А как она горевала на похоронах мужа!

— Посадили? — хором спросили женщина в платке и девушка с «Лизой».

— Нет, оправдали за недоказанностью. Адвокат был хороший, и денег немерено. Теперь она хозяйка фирмы, а мне пришлось уйти: стал неугоден. Вот уж подлинно: «Не делай людям добра — не получишь в ответ зла». На суде адвокат все напирал на то, что у подсудимой с мужем были прекрасные отношения: такая взаимная любовь, прямо морковь! А я-то знал, что шеф спал и видел, как бы избавиться от этой стервы: присосалась к нему, как пиявка. Мог бы об этом сказать, но промолчал, пожалел гадину, Ну она потом и «отблагодарила». Да черт с ней! Ушел, и не жалею. Открыл свою риелторскую фирму, пусть пока небольшую, но лиха беда начало. Если кому потребуется продать или купить квартиру — милости просим прямо ко мне, — и «дилер», оказавшийся риелтором, вручил каждому из собеседников по визитке. Все попутчики из вежливости поддержали рекламную мини-кампанию риэлтора и приняли визитки, только пенсионер, пренебрежительно смяв бумажку, демонстративно бросил ее на пол. Риелтор нахмурился, но ответить на неприязненный жест пенсионера не успел: представитель рабочего класса поторопился внести свою лепту в бесконечную серию ужасных историй.