Ожерелье Клеопатры - Михаил Палев Страница 3

Монастырь со всех сторон был окружен высокими елями: чисто глухомань – не скажешь, что меньше часа езды до Москвы. Узкая дорога сквозь ельник к монастырю не освещалась, и в темное время суток заблудиться было немудрено. Однако сейчас, зимой, снег высветлял ночной пейзаж, отражая пробивающийся сквозь дымку облачности слабый свет луны. Высокие монастырские стены смутно белели в призрачном сумраке, в узких бойницах не было ни огонька, лишь над воротами висел древний фонарь с тускло желтеющей внутри лампочкой. Рассеять мрак под фонарем лампочка явно не была способна и лишь обозначала место входа.

Тавров подошел к воротам и постучал по обитым железом толстым доскам специально предназначенным для этого дела массивным кольцом. Он ожидал, что откроется забранное частой решеткой оконце в воротах, но оказалось, что технический прогресс добрался и до древних монастырских стен: предупрежденная Ефросиньей монастырская охрана разглядела Таврова в видеокамеру, раздался звук сработавшего электронного замка, врезанного в воротную калитку. Тавров толкнул калитку: она оказалась с доводчиком. Да, суровый монастырский аскетизм воспринял достижения цивилизации. Впрочем, монастырь женский, охранять его все равно надо: ну, не стоять же монахиням на посту с дубинами наперевес?! Конечно, еще есть сила молитвы, но разумный человек использует все доступные ему средства, помня вековую народную мудрость о том, что «береженого Бог бережет».

С той стороны калитки Таврова уже ожидала монахиня. Тавров не видел ее лица, да и в скупом свете фонаря различим был лишь черный силуэт, – так что сразу и не поймешь: то ли призрак, то ли все-таки человек.

– Я к Ефросинье, – сказал Тавров.

И тут же ему пришла в голову мысль: если Ефросинья приняла постриг, то она в знак отречения от всего мирского должна была сменить и имя. Но монахиня все поняла: она молча наклонила голову и жестом пригласила следовать за ней. Вначале они шли крытой галереей вдоль стены, затем вошли в одну из башен и попали в каменный коридор, освещенный редкими светильниками. Впрочем, и здесь Тавров отметил всепроникающее присутствие технического прогресса: лампочки в светильниках были не традиционные, с вольфрамовой нитью, а экономичные.

Коридор оказался длинным и извилистым, Тавров с монахиней то опускались по ступенькам, то поднимались и наконец оказались в просторном зале с узкими зарешеченными окнами. Зал был освещен только у входа. Дальний его конец терялся в темноте. Тавров остановился, не понимая, куда идти дальше. Он оглянулся, ища монахиню, но та словно растворилась в воздухе.

– Иди сюда, Валера, – словно ветер, прошелестел под сводами голос Ефросиньи.

Тавров повертел головой, пытаясь определить, откуда донесся голос, и вдруг увидел Ефросинью совсем рядом: она сидела в стенной нише перед низким столиком. Тавров облегченно вздохнул и направился к Ефросинье. Смутное беспокойство мгновенно покинуло его, словно лопнул воздушный шарик. Ефросинья поможет ему, ведь она ясновидящая, она все знает! Она скажет, что делать. Рядом со столиком стоял стул с деревянной спинкой, и Тавров опустился на него. Стул был неудобный, но прочный: даже не скрипнул, когда Тавров уселся и попытался откинуться на спинку.

– Здравствуй, Ефросинья, – поздоровался он, безуспешно пытаясь поудобнее устроиться на стуле. Но ему это так и не удалось: стул был сотворен в монастырской мастерской в соответствии с аскетическими требованиями монашеского технического задания и явно не предназначался для создания комфорта седалищу.

– И ты здрав будь, Валера, – отозвалась Ефросинья. – Рассказывай, что там у тебя приключилось.

– Да пока вроде ничего особенного, – сообщил Тавров и вкратце поведал о визите Пургина, звонке Кравцова и странном поведении кружки с кофе. Закончив рассказ, он упавшим голосом осведомился:

– Я так понимаю, что снова оказался в Пограничной Зоне?

– Да, Валера, ты правильно понимаешь, – еле слышно прошелестела Ефросинья. Она явно частью своего сознания находилась в другом мире, и это, очевидно, давалось ей нелегко.

– Так… – сделал паузу Тавров, пытаясь собраться мыслями. – И кто же это мне так удружил? Что за человек ввел меня в Пограничную Зону?

– Это не человек, – коротко уронила Ефросинья.

– Так! Еще хуже! – вздохнул Тавров. – Значит, демон? Причем довольно высокого уровня…

– Нет, не демон, – отрицательно качнула головой Ефросинья. Тавров недоуменно уставился на нее.

– Погоди… А если не человек и не демон, то кто это может быть? – удивился он.

– Я не знаю, Валера, – устало ответила Ефросинья. Тавров вдруг испытал приступ раздражения и разочарования. Он так рассчитывал на Ефросинью, а она тут загадки загадывает!

– Послушай, – обратился Тавров к Ефросинье. – Из своей обширной детективной практики я четко усвоил: как бы ни пытался кто-нибудь скрыть свои дела или преступления, он неизбежно оставляет следы. Это очевидно: существа из Этого Мира оставляют потожировые выделения, а существа из Того Мира оставляют выделения эктоплазмы. По этим следам можно распознать их присутствие и в конце концов идентифицировать. Ты же ясновидящая! Неужели ты не можешь определить того, кто ввел меня в Пограничную Зону: человек или демон?!

– Не горячись, Валера! – мягко одернула его Ефросинья. – Есть какая-то сила, которая ввела тебя в Пограничную Зону. Это не человек, но это и не демон. Что это за сила и зачем ты ей понадобился, я пока не знаю. Так что поступай так, как считаешь нужным, Валера. И помни: страх, сомнения и уныние – неподходящие попутчики. Будем уповать на Господа, на то, что не оставит он нас перед лицом Тьмы. Иди, Валера, ступай с Богом! Устала я…

Тавров поднялся со стула и пошел к выходу. У двери в залу он увидел тень: это терпеливо ожидала его сопровождающая монахиня. Только выйдя вместе с ней в коридор, он вспомнил, что забыл попрощаться с Ефросиньей. Нехорошо как-то получилось, да еще голос на нее повышал, нехорошо… Впрочем, тут же его озаботила другая мысль: как среди ночи из этого густого леса выбраться в Москву? Вызвать такси по телефону? Но вряд ли удастся объяснить дорогу диспетчеру, не имея под рукой карты.

Монахиня почувствовала замешательство Таврова и впервые за все время нарушила молчание:

– Рядом с монастырем есть гостиница для паломников, можете там переночевать.

– Спасибо! – поблагодарил Тавров и тут же спохватился: ведь ему еще до Москвы добираться. – А сколько стоит ночлег?

– Гостиница для паломников, поэтому денег не берет, – пояснила монахиня.

* * *

Гостиница находилась возле противоположных от дороги ворот монастыря и представляла собой двухэтажное кирпичное здание старой постройки: по особенностям архитектуры Тавров определил, что ему не меньше двухсот лет. На первом этаже находились столовая, кухня и служебные помещения. На втором этаже, вдоль длинного, проходящего через все здание коридора располагались комнаты для паломников.

Несмотря на позднее время, Таврову в столовой накрыли стол: постные щи, пироги с капустой и брусникой. Заведывал столовой мужчина лет шестидесяти, по виду отставной полковник. Тавров за ужином разговорился с ним и выяснил, что тот действительно полковник-танкист на пенсии, а здесь работает, поскольку место тихое и хоть какой приработок к пенсии. И в подчинении у него двое таких же пенсионеров: живут тут же, только на выходные к семьям уезжают. И то сказать: для провинциальных пенсионеров и такая работа – везение. Хоть самим можно более-менее достойно жить, да и внукам подарки к праздникам дарить.