Браслет императрицы - Наталья Александрова Страница 3

Надежда разговор о работе не поддержала – ей-то сказать было нечего. Как сократили ее из научно-исследовательского института два года назад, так с тех пор она и считается домохозяйкой (ох, как ненавидела Надежда это слово!). И хоть жила она эти два года неплохо – за мужем, как за каменной стеной, и к домашнему хозяйству относилась без фанатизма, и привыкла уже к тишине и неторопливости, все же иногда хотелось Надежде своей собственной интересной и достойной работы. Но кто же приготовит такую для женщины старше пятидесяти лет? Эту цифру Надежда решилась произнести мысленно, и то только в обществе таких же, как она, подруг по несчастью. Хотя вот с Люсей-то как раз в смысле работы все обстояло иначе…

– Ой, девочки, как со своим развелась, так думала, что повешусь! – рассказывала Люська, не отрывая глаз от дороги. – Сами посудите: всегда замужем была, сыновей двоих вырастила, с внуком посидеть успела! И тут муженек мне такую подлянку преподнес – завел другую, да прямо на работе! Я как полная дура ничего не замечаю, еще жалею его, что приходит поздно, а он, оказывается… В общем, история самая банальная…

– Да уж, – поддакнула Надежда, а Нина промолчала.

– Короче, выгнала я его без долгих разговоров, ушел он к той бабе, а я тогда в библиотеке технической работала. Сами понимаете, какая зарплата. Ну, его приятель меня и устроил в одну фирму, по гроб жизни ему благодарна буду! Вот уже пять лет кручусь как белка в колесе, – Люся притормозила у метро, – хочу с младшим сыном разъехаться. Мне хоть бы какую конуренку отдельную, а то никакой личной жизни! Пока, девочки, звоните, не забывайте!

Люся чмокнула воздух и рванула машину с места.

– Энергии у нее… – сказала восхищенная Надежда, глядя на задние огни Люсиной машины.

Нина снова промолчала.

– Тебе в какую сторону? – спросила Надежда, смутно припоминая, что Нина жила раньше в районе Черной Речки.

– Мне в центр, на канал Грибоедова, – ответила Нина.

– Ты у мужа теперь живешь? – сообразила Надежда. – Круто, в центре-то…

– Нет, мне бабушка квартиру оставила, – ответила Нина и, видя, что Надежда воззрилась на нее с изумлением, улыбнулась: – Ты что, Надя, не знала, кто у меня бабушка была?

– Понятия не имела! – брякнула Надежда и тут же опомнилась. – Извини…

– Нина Слепнева, художница известная… Меня в честь нее назвали…

– Ну надо же…

Надежда слышала про такую художницу, только считала, что она умерла очень давно. Какие-то всплыли в голове не то «Ходоки у Ленина», не то «Утро на Днепрогэсе». Но возможно, она путает, все эти картинки из букваря остались в далеком прошлом.

– Бабушка давно умерла, – говорила Нина, – квартира пустая стояла, потому что там картины, холсты, статуи… и еще много всего, это же была у нее еще и мастерская… Помещение огромное, светлое, просторное, но очень уж забито…

– Ничего, были бы стены, со временем разберетесь…

– Стены есть! – засмеялась Нина. – Да еще какие высокие! И окна… На храм Спаса на Крови выходят…

Нина вышла на Невском. Надежда пожелала ей счастья в семейной жизни и махнула рукой в окно.

«Надо же, – думала она, усевшись на свободное место, – кто бы мог подумать, что у Нинки такая бабушка? И как человек с художественным вкусом мог допустить, чтобы внучка ходила в этой ужасной клетчатой юбке? Однако, если вспомнить «Утро на Днепрогэсе», то никаким художественным вкусом там и не пахло…»

На этой жизнеутверждающей мысли Надежда слегка задремала – сказались выпитые пара бокалов вина – и очнулась уже, только когда объявили ее остановку.

* * *

Прошла неделя и даже больше, и как-то раздался звонок. Звонила Нина Ч., как по старой памяти называли ее бывшие студенты. Надежда уже успела выбросить из головы встречу одногруппников и Нину узнала с трудом.

– Надя, приходи ко мне на день рождения в эту субботу! – говорила Нина. – Очень прошу, приходи! С мужем… Народу мало будет, посидим по-домашнему…

Надежда вспомнила, какой одинокой была Нина в институте, наверно, так же обстояло дело и на работе. А теперь есть муж, и у нее первый день рождения в семейном состоянии. И хочется, чтобы было все как у всех. А друзей-то нету…

– Ну хорошо… – против воли выговорила Надежда, не чуждо ей было чувство жалости.

– Записывай, как к нам попасть! – оживилась Нина. – Если идти от метро…

– Люська же все время на машине, – посмеиваясь, перебила Надежда, – без колес, говорит, как босиком…

– Люся? – переспросила Нина, и голос ее прозвучал как-то напряженно. – Нет, я Люсю не приглашаю. Понимаешь, она же в разводе… и сама говорила, что на свободной охоте… Нам, семейным женщинам, лучше от нее держаться подальше.

Точно, Люська что-то такое болтала. Надежда сразу поняла, что Люська просто треплется, по довольному и уверенному виду подруги она мигом вычислила, что кто-то у Люси есть. А замуж она и не собирается – хватит уже, обожглась. Тут Надежда вспомнила, что Нинка и раньше не понимала шуток.

И самое время было извиниться и твердо сказать, что раз Люси не будет, то она тоже не сможет прийти. И, не слушая возражений, поскорее повесить трубку.

Тем более что идти ужасно не хотелось. Но как всегда подвело воспитание. Надежде стало неудобно, и она согласилась прийти.

В ближайшую субботу она купила в подарок очень миленький шелковый шарфик, прихватила в ларьке три красные розы и отправилась к Нине одна, поскольку вытащить мужа в незнакомую сомнительную компанию нечего было и думать.

* * *

И вот теперь она мается в этой квартире среди незнакомых людей и в который раз задает себе вопрос, какого черта она здесь делает.

Дом она нашла быстро – старый, но крепкий и очень большой, он стоял в окружении стада дорогих машин. Дом был шестиэтажный, и лифт сделан снаружи, как бывает в старых домах. Лифт довез Надежду только до четвертого этажа, на пятый она поднялась пешком. Дальше лестница заканчивалась, на шестой этаж ходу не было, и в чем дело, Надежда поняла, только оказавшись в квартире.

Квартира была огромной. Полутемная прихожая плавно переходила в длинный коридор, оттуда наверх шла лестница, то есть квартира была двухэтажной.

– Там мастерская была бабушкина, – пояснила Нина, – там окна в потолке сделаны.

Нина была неестественно оживлена и одета сегодня в цветастую шелковую блузку и длинную юбку. Волосы она, надо думать, уложила самостоятельно, и теперь они смешно завивались несимметричными подростковыми вихрами. Однако глаза Нины оживленно блестели, губы, накрашенные все той же отвратительной помадой, приветливо улыбались, и в целом, как в удивлении поняла Надежда, Нина производила приятное впечатление.

– А вот это мой Гера… – радостным голосом сказала Нина, вводя Надежду в просторную комнату. – Познакомься, дорогой, это Надя, моя подруга…