Город греха - Джеймс Эллрой Страница 3

Суматоха улеглась. На площадке приемной развиднелось. «Ночной улов» — партия трупов — уложена на столы осмотра. Дэнни огляделся — ни одной живой души, кроме санитара, устроившегося на стуле возле диспетчерской и ковыряющего пальцем поочередно то в зубах, то в носу.

Дэнни подошел к нему. Старик, зловонно дыхнув на него перегаром, спросил:

— Ты кто такой?

— Помощник шерифа Апшо. Отделение Западного Голливуда. Кто дежурит?

— Хорошая работенка. А ты не слишком молод для такой наваристой должности?

— Я — трудоголик. Кто дежурит?

Старик отер о стенку палец, которым ковырял в носу:

— Ну, поговорить ты не мастак, как я вижу. Док Кац тут фигурировал, да перебрал немного за ночь. Сейчас пошел всхрапнуть в свой жидовский каяк. Как это выходит, что все евреи ездят на «Кадиллаках»? Вот ты сыщик, можешь мне ответить на это?

Дэнни сжал в карманах кулаки и стиснул зубы. Спокойно, спокойно…

— Без понятия. Как тебя звать?

— Ральф Карти, вот…

— Тебе приходилось готовить трупы к вскрытию?

— Сынок, — рассмеялся Карти, — я тем только и занимаюсь. Я готовил Руди Валентине [5]— член у него был с горошину! Готовил Лупе Велез и Кэрол Лэндис [6]и сделал снимки их обеих. Лупе брила свою шахну. Ежели вообразить, что они живые, можно поразвлечься! Ну, что скажешь? Хочешь, пять баксов штука.

Дэнни вынул из бумажника две десятки; Карти полез во внутренний карман пиджака и вынул пачку фотоснимков.

— Не надо. Мне нужен вон тот парень.

— Чего?

— Я сам подготовлю его к вскрытию. Прямо сейчас.

— Милок, ты же не сотрудник морга, нельзя это.

Дэнни добавил к своим двум десяткам еще пятерку и сунул их Карти. Старик поцеловал потускневшую фотографию мертвой кинозвезды:

— Вот теперь можно.

Дэнни взял из машины свой служебный набор детектива и приступил к работе, а Карти стал на стреме, чтобы не вошел и не поднял шум дежурный судмедэксперт. Дэнни снял простыню с трупа и увидел, что конечности обрели синюшность. Он поочередно поднял его руки и ноги, отпустил — они падали с задержкой: верный признак, что труп коченеет. Записал в блокнот: «Смерть, предположительно, наступила около часа ночи». Затем смочил подушечки пальцев трупа чернилами, накатал их отпечатки на плотную картонку и остался доволен результатом: впервые ему удалось это хорошо.

Потом перешел к осмотру шеи и головы. Измерил штангелем следы удушающей повязки и записал результат. Следы прослеживались вокруг всей шеи и были значительно шире одинарного, даже двойного захлеста. Приглядевшись, заметил на подбородке нитку. Осторожно снял ее пинцетом, увидел, что это нить махровой ткани, поместил ее в пробирку. Ухватился за подбородок, с силой раздвинул челюсти полуоткрытого рта и осветил фонариком внутреннюю полость. Там на языке, нёбе и деснах были такие же нитки. Записал: «Удавлен и задушен белым махровым полотенцем».

Глубоко вздохнул и стал осматривать глазницы.

В тонком луче фонарика явственно различалась поврежденная мембрана, залитая желеобразным веществом, на которое обратил внимание еще на пустыре. Дэнни взял по три мазка вещества из каждой полости на предметные стекла. Клейкое вещество издавало легкий, отдающий мятой, лекарственный запах.

Дэнни исследовал каждый дюйм мертвого тела. При осмотре изгиба локтевых суставов он сделал открытие: как на правом, так и на левом — старые, но четко различимые следы от иглы. Убитый был наркоман, возможно — вылечившийся: свежих следов от шприца не было. Дэнни все это записал, взял штангель и перешел к ранам на теле.

Шесть ран имели одинаковые овальные очертания с разницей в пределах трех сантиметров. На всех заметны следы зубов, но слишком бесформенные, чтобы сделать с них слепок, и все были слишком велики. Это не были укусы человека. С кишок Дэнни сделал соскоб свернувшейся крови и нанес образцы на предметные стекла. Тут он сделал гипотетическое предположение, за которое доктор Лейман, наверное, поднял бы его на смех: убийца использовал животное или животных для нанесения увечий, когда жертва уже была мертва.

На пенисе Дэнни разглядел четкие следы человеческих зубов, что Лейман на лекциях называл «маниакальная аффекция», вызывая оживление среди набившихся в аудиторию свободных от службы и повышающих свою квалификацию копов. Еще оставалось осмотреть пах и мошонку, когда он заметил, что Ральф Карти наблюдает за ним. Дэнни провел осмотр, стараясь ничего не повредить. Тут Карти хмыкнул:

— Ишь ты, ни дать ни взять, кешыо.

— Да заткнись ты.

Карти пожал плечами и вернулся к своему журналу «Мир экрана». Дэнни перевернул труп на живот и ахнул: плечи и спина во всех направления были иссечены десятками порезов бритвой, узкие полоски запекшейся крови усеяны крошками древесной щепы. Дэнни с изумлением смотрел на все это, сопоставляя увечья спереди и на спине и пытаясь понять их связь. Манжеты его рубашки стали липкими от холодного пота, руки плохо слушались. Тут он услышал хриплый возглас:

— Карти, кто этот тип? Что он тут делает?

Дэнни обернулся, изобразив на лице миролюбивую улыбку. Он увидел толстого человека в грязном белом халате и в карнавальной шляпе с цифрой 1950, вышитой зеленым стеклярусом.

— Помощник шерифа Апшо. Вы доктор Кац? Толстяк стал было протягивать руку, потом опустил ее:

— Что вы делаете с трупом? И по какому праву вы явились сюда и вмешиваетесь в мою работу?

Карти втянул голову в плечи, забился в угол и умоляюще смотрел на шефа.

— Я расследую это дело, — сказал Дэнни, — и решил сам приготовить тело к вскрытию. Я этому обучен. Я сказал Ральфи, будто вы дали добро.

— Апшо, убирайтесь отсюда!

— С Новым годом, — сказал Дэнни.

— Эт-то п-правда, док, — бормотал Карти. — Чтоб мне сгинуть, если я вру!

Дэнни упаковал свой чемоданчик, думая, что делать дальше: заняться обходом Аллегро-стрит или отправиться домой и завалиться спать. Перед сном он будет думать о Кэти Хадженс, Бадди Джастроу, о доме на проселочной дороге в округе Керн… Уже на выходе он обернулся. Ральф Карти делился взяткой с доктором в карнавальной шляпе, украшенной фальшивыми самоцветами.