Узник комнаты страха - Чингиз Абдуллаев Страница 3

– Почему ФСБ? – вдруг прямо над ухом Пал Палыча капризно взвизгнул горемыка-художник. – Какое такое вскрытие? Я же говорю – он сам упал.

– Значит, вы уверяете, – устало глядя на него, вместо ответа спросил Кузнецов, – что покойный не говорил о том, кто вас ему рекомендовал?

– Нет. И какое это имеет значение? Ведь не обязательно, что те, кто его прислал, подсыпали ему накануне всякой ерунды, правда? Не обязательна тут связь. Правда?

– И он ничего не принимал при вас? Лекарства? Алкоголь?

– Нет, что вы, упаси Господь! Я не выпиваю с мало знакомыми мне клиентами. Я и есть-то не с каждым сяду за один стол! А выпивать – тем более!

Пал Палыч глянул через плечо собеседника на столик с подсыхающей едой. Хотя он сделал это безо всякого умысла, художник понял это по-своему.

– О, – встрепенулся он, – ну да – я трапезничал как раз перед его приходом. Я, знаете ли, после шести не ем. Я на диете. Фигуру надо соблюдать. В моем возрасте без специальных усилий в этой области уже только рассыпаешься и дряхлеешь. А я все-таки человек публичный, довольно известный, как я уже говорил. Мне надо держать себя в рамках визуально приемлемой формы, вы понимаете?..

– Если честно, то нет. Не понимаю, – признался следователь.

Художник на мгновение смутился, но тут же перевел разговор на другую тему.

– Как я сказал, я человек публичный, даже знаменитый. Понимаете ли, мне не нужна какая-либо огласка. Надеюсь, что понимаете?

– Отчего же не нужна. Разве не говорят в вашем кругу, что любая реклама – это хорошо, а негативная реклама и вовсе работает лучше позитивной.

– Но не убийство же?! Скандал – да. Но криминал… Я, знаете ли, неуютно себя чувствую в этой ситуации.

– Ну да, ну да, – устало промямлил следователь, думая о чем-то своем.

– Скажите, господин Кузнецов, Пал Палыч, а какая разница-то, кто ему меня порекомендовал? Это мог быть любой человек, видевший мои картины, а телефоны легко найти в интернете. На страницах московских художественных сайтов. Галереи, выставки, история современного искусства, энциклопедии. Ну, вы понимаете?

– Даже так? – все еще думая о своем, скорее ради приличия, чем из сочувствия, поинтересовался следователь.

– Ну конечно! – художник, вспомнив о своей значимости для искусства, похоже, начал отходить от шока, даже щеки у него порозовели. – И, знаете, что я думаю? Я полагаю, что если вы подозреваете, что ему кто-то помог… ну, умереть помог, я имею ввиду, то это мог быть кто угодно из его знакомых, с которыми он встречался до прихода ко мне. Совсем даже не те люди, которые меня порекомендовали.

– Да. Спасибо, уважаемый…

– Виктор я. Виктор Цилицкий.

– Да, конечно. Спасибо, господин Цилицкий, за помощь и подсказку версии. Я бы сам никак не разобрался.

Художник насупился, видимо, понял сарказм следователя, но так и не нашелся, что ответить. Тем временем бригада заканчивала свою работу. Видя, что все что нужно сделано, Кузнецов сменил тон.

– Попрошу вас, господин Цилицкий, не покидать город, – официально объявил он хозяину мастерской. – В ближайшее время мы вызовем вас. Вы пока что – единственный свидетель.

– Но вы обязательно узнайте, где он был до меня и что делал!

– Спасибо за еще один ценный совет. Я сделаю это первым делом, уверяю вас.

– Простите, а это вообще кто? – Цилицкий кивнул в сторону санитаров, выносивших труп из мастерской. – Был…

– Вы что же, правда не знаете?

– Нет.

– Газеты не читаете?

– Упаси меня Господь?! Конечно, нет. Изредка смотрю Интернет, но только культурные новости. Телевизор не смотрю, политикой не интересуюсь. Я нервы берегу. Я слишком мнительный, знаете ли.

– Понятно, – сочувственно покивал головой Пал Палыч, – но начальство, как говорится, надо знать в лицо. Господин этот, тело которого только что унесли, был важным чиновником в вашем районе. Очень вероятно, что кому-то он стал поперек горла. Не посодействовал или вовсе помешал.

– Чем он руководил?

– Департаментом землепользования в Бутово.

– Да что вы говорите?! – воскликнул Цилицкий так, будто это напрямую касалось его личных интересов. – Вот же как странно получается: он – чиновник всего лишь районного масштаба, а цену за портрет мне предложил такую, какую не каждый олигарх отжалеет. Я думал, он предприниматель.

– Олигархи потому и олигархи, что деньги берегут. Они их с изрядным трудом добывают, а чиновникам капиталы с неба падают. Особенно если чиновник сидит, как говорится, «на земле». За землю всегда дрались, дерутся и драться будут.

– Ага, я, кажется, понимаю. «Сидящий на земле» чиновник может хорошенько погреть руки.

– Весьма образно, – кивнул Пал Палыч, глядя на обрисованный контур трупа.

– Ну да, ну да, на том и стоим, на образности. Работа такая.

– А моя работа – разобраться. Так что, господин Цилицкий, прошу вас никуда не уезжать в ближайшее время и по первому же вызову явиться к нам для дачи официальных показаний.

– Я никуда не собираюсь уезжать, – безразлично кивнул художник, – так что буду рад еще одной встрече. До свидания. Был рад познакомиться. То есть я хочу сказать, что при других обстоятельствах…

* * *

Влад Зубров, Толик-Столик и Шмилкин терпеливо сидели в своем мультивэне и через тонированные стекла наблюдали за происходящим. В темноте было плохо видно, кто ходит вокруг да около, но сам подъезд освещался ближайшим, слава Богу, работавшим фонарем довольно ярко. К тому же тут все еще урчали несколько служебных полицейских машин, освещая площадку перед домом зажженными фарами.

Как и предполагал командир, тело вынесли вскоре после того, как они ушли из мастерской. Еще через несколько минут после этого из подъезда вышел Кузнецов, сел в свою служебную «Волгу» и растворился в суматохе московских дорог.

– Пал Палыч уже не тот, – не без сочувствия в голосе прокомментировал Зубров. – Я помню, как он давал жару еще лет пять – семь назад, о нем вся Москва говорила.

– И мы состаримся, – равнодушно констатировал Анатолий, а Шмилкин на водительском месте только повернул голову, косясь в салон, где расположились коллеги, и громко хмыкнул.

– Ты, Столик, да, – отбрил Влад, – состаришься. А я не доживу. У меня работа смертельно опасная.

– Одну работу работаем, между прочим, – напомнил обиженный Столовой.

– Ну да, ну да, – кивнул Зубров и согнал с губ улыбку. – Ладно, все – шутки в сторону. Менты разлетелись и теперь вот-вот появится художник. Готовимся к преследованию.

– Всегда готовы, – заводя мотор, ухмыльнулся Виктор.

Минут десять ничего не происходило. Шмилкин на своем водительском посту расслабился, откинувшись на спинку сиденья, но вверенный ему мотор минивэна тихонько похрюкивал, готовый вмиг взреветь на полных оборотах. Наконец в темноте прошуршал мимо и остановился около подъезда ярко-зеленый Mini Cooper. Из машины вышла женщина в длинном кожаном пальто, его расцветка имитировала шкуру леопарда. На ногах у нее были такие же леопардовые сапоги на высокой шпильке. Женщина нажала несколько кнопок в своем мобильнике, сказала в аппарат пару-тройку слов, выключила связь и закурила тонкую сигарету.