Слепая любовь - Фридрих Незнанский Страница 3

— О господи! Если бы!.. — Семен воздел руки почти в отчаянье. — Не обо мне речь, дорогой Константин…

Меркулов, естественно, знал о трагедии Осипова, схоронившего враз сына с невесткой, погибших в автокатастрофе, давно уже, несколько лет назад, и остался Сеня с женой да с внучкой, Юлечкой, кажется. Значит, с кем-то из них беда? Костя продолжал вопросительно смотреть на гостя, и тот наконец словно решился, и это решение вроде бы далось ему с трудом.

— Понимаешь, Костя, — начал он, — я все никак не мог решиться, но одно событие недавно… подтолкнуло, что ли… И я испугался, даю тебе честное слово! Вот и…

— Да ты, если можно, без преамбулы. Что произошло и что тебя подвигло?

— Ты слышал, наверное. Об этом который день уже с утра до вечера телевидение талдычит, газету какую ни откроешь… Певец этот, мальчишечка…

— Тот, что из окна выпал?

— Если бы выпал, Костя! Там, видно, такое было!..

— А что могло быть? К сожалению, насколько это мне известно, обычное сегодня дело. Точнее, беда наша. Я смотрел материалы следствия, если это тебя интересует… Стресс, наркотики как спасение… В другом вопрос: почему эти молодые и талантливые так быстро разочаровываются? Впрочем, о чем я спрашиваю? Это ж они сами придумали и поют: «Нет, нет, нет, мы хотим сегодня!» — или как там? «Да, да, да, мы хотим сейчас!» Мы с тобой, если помнишь, так не пели. И не думали. Может, поэтому? Но ты-то какое отношение к этому имеешь? Я имею в виду, к пареньку? Родственник, что ли?

— Нет, — поморщившись, отмахнулся Осипов. — Ко мне он никакого… Юлька с ума сходит…

— Поклонница? Или любовь, нет?

— Тут другое, Костя… Я больше всего боюсь, чтобы Юлька с этой ее реакцией, прямо скажу, неожиданной для меня, — чуть ли не истерика случилась, понимаешь? — сама не оказалась в какой-нибудь подобной истории. Компания странная, бывают моменты, она прямо сама не своя… И ничего не говорит, не делится. Ну, со мной ладно, я — мужик, но она и с Таней не хочет ничего обсуждать. А когда только лишь заходит речь, — что, мол, происходит, девочка? — чуть не в слезы: «Не лезьте в мою жизнь!» И все свободное время проводит с компьютером, купили на свою голову! Нет, я понимаю, новый век, новые технологии, Интернет опять же, но ведь это же какая-то зараза! И что она в нем путного находит?

Меркулов улыбнулся по поводу горячности профессора:

— Ну ты, дорогой мой, смотри на вещи просто. Сам же только что говорил, что нынешняя молодежь хочет жить своей, не совсем понятной нам жизнью. Устраивать по этому поводу слежку — дело, я думаю, неблагодарное. Значит, что? Надо находить общий язык. Не тебя же учить, юриста! Только, мне представляется, это не ты, а больше Татьяна твоя панику разводит. Так объясни доходчиво. И от компьютеров нам с тобой никуда не деться, теперь он — первое средство общения у молодежи, чего ж ты хочешь? А если в связи с этим возникают вопросы, тогда… — Меркулов многозначительно покачал головой из стороны в сторону. — Тогда, Сеня, могу тебе посоветовать обратиться к специалисту, чтобы тот, извини за прямоту, залез в ее компьютер и посмотрел, о чем там и с кем конкретно идет переписка. Если таковая имеется. Нехорошо, знаю, но… А что ты еще от меня хочешь? Ей сколько лет?

— Двадцать третий, в том-то и дело. Маленькие дети — маленькие заботы, а большие… — Осипов тяжко вздохнул. — Я уж думал об этом, Костя. И тоже не сторонник подглядывать и подслушивать, но… Надо же хоть в какие-то рамки… Но ты не подумай, что я со своими заботами явился в Генеральную прокуратуру! Это я к тебе как к старому другу, за советом. Ты уж извини, никого из близких товарищей, посчитай, уже и не осталось…

— Я ценю твое доверие, Сеня, можешь быть уверен. Но, полагаю, что ты зря бьешь в колокола. А насчет компании? У нее-то не спрашивал?

— Это я Тане поручил, она… — Профессор опять с огорчением махнул рукой. — Чуть все не испортила! Говорит ей: «А почему ты своих друзей к нам в гости не пригласишь?»

— Ну и что тут неправильного?

— Я тоже сначала так думал, а у них скандал из-за этого. Крики. «Чего они тут не видели? У них другие интересы!» И так далее. Вплоть до истерики, будто мы, старики, ее свободы лишаем!

— А чем она у тебя вообще-то занимается?

— Рекламой, Костя! — почти с отчаяньем выкрикнул Осипов. — Всем этим, прости, Господи… — Осипов резко кивнул в сторону темного экрана телевизора, стоящего в углу кабинета. — Глаза б не смотрели!

— Э-э-э, брат, так у вас профессиональные конфликты? И ты еще их в гости зовешь? Нет, профессор, чего-то ты того, извини. — Меркулов засмеялся, чтобы снизить градус накаляющейся атмосферы. — Сам стань на ее сторону. Как она должна воспринимать такую критику?.. Она художник, что ли?

— Закончила полиграфический институт, по оформительскому факультету, сама рисует, что-то сочиняет. Работает в рекламной компании, говорит, что нравится.

— Ну так что ж ты хочешь, дорогой? Художники — они своеобразный народ, с ними бы помягче. А ты небось со своим академическим пылом, да?

Осипов только вздохнул.

— В общем, Сеня, если я тебя правильно понял, ты ждешь не только совета, но и конкретной помощи, так? — И после кивка профессора продолжил: — И я, кажется, знаю, кто тебе сумеет помочь. Если захочет. Точнее, если ты сам его об этом попросишь. Ты, а не я.

— И кто же? — Осипов с надеждой посмотрел на

Костю.

— Сашка Турецкий. Помнишь, поди, такого?

— А как же?! А почему?..

— Что — почему? Почему ты, а не я? — Меркулов хмыкнул. — Да потому, что если его попрошу я, он меня, да и тебя вместе со мной, пошлет… подальше. А если ты сам, ему будет тебе неудобно отказать. И как это сделать, я тебя, пожалуй, научу. Если ты хочешь.

— Костя! Мне неудобно… Но ты видишь, в каком мы с Таней положении? Юленька ведь нам как дочка! Дороже дочки! Единственный человек, который… которая… Извини… — Осипов нашарил в кармане платок и стал вытирать им покрасневшие глаза. — Неловко, Костя, прости…

— Да будет тебе, — Меркулов нахмурился и отвел взгляд в сторону. — Еще чайку?

— Спасибо… да… если можно… — Осипов затряс головой, не поднимая глаз.

— Клавдия Сергеевна, — сказал Меркулов, нажав клавишу микрофона интеркома, — сделайте, пожалуйста, еще по стаканчику… А ты, Сеня, послушай меня внимательно… Дело в том, что я сам был вынужден по настоянию врачей уволить Саню из прокуратуры, понимаешь? И должен представлять, какой это был удар для него. Во-первых, он посчитал, что я не пожелал его отстоять. И в этом, к сожалению, оказался отчасти прав. Потому что я даже и не представлял, во что может вылиться Санина «свобода». При его-то упрямстве! А во-вторых, дело, которое мы все предложили ему, не устраивает, видите ли, их благородие! Частный сыск для профи — это семечки! Скучно ему!.. Ну и всякие привходящие там еще оказались… обстоятельства. И при всем том, ты же знаешь, Саня блестящий аналитик! Сыщик от Бога! Чего ему еще? Какая, к чертовой бабушке, извини, свобода?!