Цена любви - Фридрих Незнанский Страница 3

— Верно… Я вижу, вы знаете это место? — И, дождавшись его кивка, продолжила: — Как видите, в отличие от шоссе, улочка тихая и малооживленная. Когда я уходила, папа сидел в машине, и я не представляю, почему он вдруг из нее вышел… То есть на самом деле просто знаю, что вышел, а почему и кто был мужчина, который его из машины выманил…

— С этого места, пожалуйста, подробнее!

— Когда я вернулась, — женщина заметно побледнела, — отец лежал почти на середине улицы, мертвый, толпа уже собралась, я… Его сбила машина, понимаете? Сбила, выскочив из-за угла, со стороны шоссе, и скрылась сразу же…

— Марка, номер?

— Если бы! — с горечью произнесла она. — Единственное, что известно, — цвет. Как сказала девочка, похожий на какао… Ну, еще пара свидетелей тоже запомнили цвет и то, что это была иномарка…

— О каком мужчине и какой девочке вы говорите?

— Простите, я, видимо, все еще не могу рассказывать об этом спокойно… Понимаете, отец мог выйти из машины, только если его об этом попросил специально, под каким-нибудь предлогом, знакомый человек… Но никто ничего и никого не видел, кроме одной малышки… Ей всего семь лет, но я ей верю, в отличие от милиции… Те Машеньку даже слушать не стали!

Понимаете? Им это ни к чему, проще назвать происшествие несчастным случаем. А кому, скажите на милость, надо убивать обыкновенного пенсионера, да еще и больного?!

— Вопросов сразу два: ваш отец действительно был «обыкновенным пенсионером»? И что конкретно сказала Машенька?

— Папа действительно был обыкновенным пенсионером, — коротко сказала Клименко. — Тем не менее девочка видела, как «дяденька», с которым папа о чем-то разговаривал, прогуливаясь, толкнул его под неожиданно выскочивший из-за угла автомобиль… Вы тоже не верите? — Лидия Ильинична зло сощурилась.

— Я пока не выработал никакого отношения к этой ситуации, — честно сказал Турецкий. — Кроме того, в подобном деле подход «верю — не верю» неуместен в принципе… Адрес ребенка у вас есть?

— Да! Когда я поняла, что менты… — Клименко вдруг смутилась, употребив случайно вылетевшее из нее расхожее, но все-таки жаргонное словечко. — Извините, милицейские… Когда я поняла, что они спишут все на случайность со скрывшимся с места преступления водителем, я вспомнила про эту девочку, как она пыталась кому-то из взрослых сказать, что «этого дедушку дяденька толкнул»… В общем, я ее мордашку каким-то чудом, несмотря на шок, запомнила, она очень хорошенькая девчушка… Я потом несколько дней бродила по дворам в том районе, и наконец мне повезло.

— И что же, Машенька вновь подтвердила вам то, что говорила тогда в толпе?

— Слово в слово! — кивнула Лидия Ильинична. — И я ей верю.

Некоторое время они помолчали, после чего Турецкий задал неизбежный вопрос:

— Мог кто-то убить вашего отца, если это действительно убийство, в связи с вашим бизнесом? Отомстить за что-то, например?

— Это исключено, — твердо возразила Клименко. — У меня всего лишь среднее по величине модельное агентство, называется «Круиз», работаю я в тесном контакте с более крупными, и куда более крупными, коллегами, никто меня как конкурентку рассматривать не станет. Да и дорогу я никому не перебегала…

— Что, вот так все гладко? — усомнился Александр Борисович.

— Не все. Но, поверьте, не до такой степени, чтобы папина гибель имела отношение к нашим мелким неурядицам…

— Лидия Ильинична, — покачал головой Турецкий, — если вы действительно хотите, чтобы мы взялись за ваше дело, вам придется предоставить право решать, что к чему имеет отношение, нам. Насчет «верить — не верить» я уже говорил. И соответственно предоставлять нам любую информацию, какую мы запросим, включая связанную с вашим бизнесом…

Она немного подумала, прежде чем ответить:

— Хорошо. Я согласна, хотя…

— Никаких «хотя»…

Турецкий нажал клавишу миниатюрного селектора и окликнул секретаршу:

— Наташенька, кто из наших на месте?

— Плетнев и Щербак, — отозвалась та.

— В таком случае Щербака ко мне. — Он покосился на поднос с давно остывшими и так и не тронутыми кофе и чаем, который Наташа незаметно внесла и оставила в самый разгар беседы с посетительницей. — Сейчас я познакомлю вас с оперативником, который будет заниматься гибелью вашего отца. Но вначале вместе с ним подойдите к Наташе, она должна составить контракт… Точнее, трудовое соглашение… Входи, Николай.

Последнее относилось уже не к Клименко, а к Щербаку, абсолютно бесшумно появившемуся на пороге кабинета.

— Я полагала, моим делом будете заниматься лично вы, — пробормотала Клименко, нахмурившись. — Я… Я о вас слышала… Вы ведь тот самый Турецкий, из Генпрокуратуры?

— Тот самый… Делом вашим я заниматься тоже буду. Обязательно. От кого вы слышали обо мне?

— Это так важно? — Женщина закусила нижнюю губу, и в ее глазах мелькнул наконец огонек, который с некоторой натяжкой мог сойти за попытку кокетства.

— Не очень, но я человек любопытный, — улыбнулся он.

— Хорошо… У меня есть подруга-врач, она работает вместе с подругой вашей жены… Такая вот цепочка.

— С Катей?

— Кажется…

— Точно с ней, — покачал головой Александр Борисович. — Других подруг-врачей у моей жены нет… Хм!

Он пожал плечами: удивительные существа женщины! Екатерина его всю жизнь недолюбливала, это он знал точно. А вот поди ж ты — клиентке порекомендовала, судя по всему, как хорошего спеца… Ладно, проехали!

Турецкий посмотрел на застывшего в ожидании Николая, отметив его недовольную физиономию: кому ж понравится, если про тебя забудут, предварительно выразив косвенное недоверие к твоим профессиональным качествам?!

— Да, так вот, прошу любить и жаловать, — спохватился он, — наш Николай Щербак, несомненно лучший оперативник.

Клименко нехотя поднялась и повернулась к Николаю, а Александр Борисович с удовлетворением пронаблюдал почти молниеносную смену выражений на физиономии оперативника — от упомянутого недовольства до трепетного восхищения совершенной красотой Лидии Ильиничны. И, дождавшись, когда оба они покинули кабинет, с некоторым сомнением потянулся к чашке остывшего кофе: хоть такого хлебнуть, тем более что Наташа сейчас уже занята с новой клиенткой — оформляет договор. Вряд ли, конечно, клиентка эта «долгоиграющая»: Турецкий почти не сомневался в том, что подозрения Лидии Ильиничны не следствие реальной ситуации и плохой работы милицейских, а результат ее собственного шока.

Во внезапную смерть близкого человека поверить всегда трудно, особенно поначалу. Он много раз за годы работы видел и знал, что люди в таких случаях отвлекают себя от безусловности случившейся трагедии с помощью собственной фантазии, накручивают вокруг гибели жертвы сюжеты собственного изготовления, чаще всего как раз детективные… А тут еще девочка, тоже со своими явными фантазиями… Ладно, их дело, во всяком случае, на данном этапе важнее всего проверка фактов. И Коля ее осуществит, как всегда, блестяще, так, чтобы никаких сомнений ни в чем и ни у кого не осталось.