Обратный ход - Реймонд Чандлер Страница 3

– Говорит Марлоу. Мистер Амни у себя? Она сухо ответила:

– К сожалению, мистер Амни в суде. Передать ему что-нибудь?

– Установил наблюдение, выезжаю поездом в Сан-Диего или в один из городков по пути. Еще не знаю, в какой именно.

– Благодарю вас. Что-нибудь еще?

– Угу. Солнышко сияет, а наша новая знакомая и не подозревает, что за ней следят. Она позавтракала в кафе со стеклянными стенками. Сидела в зале ожидания с сотней пассажиров, а могла бы оставаться в вагоне, вдали от нескромных взглядов.

– Спасибо, я записала ваше сообщение и передам его мистеру Амни как можно скорее. Итак, вы не пришли к однозначному заключению?

– Однозначное заключение? Вы от меня что-то скрываете.

Ее голос резке изменился. Видимо, кто-то вышел из конторы.

– Слушай, парень. Тебя наняли следить – так следи как следует. Помни – Клайд Амни заказывает музыку в этом городе.

– Кому нужна его музыка, красавица? Я обхожусь пластинками. Я бы и сам ему сыграл, если б меня поощряли.

– Тебе заплатят, шпик, если выполнишь задание. Не иначе. Усек?

– Спасибо тебе на добром слове, радость моя. Всего.

– Постой, Марлоу, – сказала она напряженным голосом, – я не хотела тебе хамить. Это дело очень важно для Клайда Амни. Если оно сорвется, он подведет важных людей. Я просто нервничаю.

– Мне это пришлось по душе, Вермильи. Прямо чудеса сотворила с моим подсознанием. Позвоню, когда представится случай.

Я повесил трубку, прошел сквозь турникет на перрон и сел в вагон, где уже стояла густая завеса табачного дыма, нежно ласкающего горло и никогда не губящего более одного легкого сразу. Я разжег трубку и внес свою лепту в общее дело.

Поезд отошел от платформы и пополз мимо бесконечных депо и складов Восточного Лос-Анджелеса, набрал скорость и остановился в Санта-Ане. Среди сошедших дамы не было. То же повторилось в Оушнсайде и Дель-Маре. В Сан-Диего я живо выскочил из поезда, взял такси и прождал битых восемь минут у старого здания вокзала в испанском стиле. Наконец появились носильщики с чемоданами и с ними – моя дама.

Она села в такси, которое взяло курс на север. Мое такси последовало за ним. Было не так легко убедить таксиста сесть ему на хвост.

– Это вы шпионских книжек начитались, мистер. У нас в Сан-Диего такого не бывает.

Я сунул ему пятерку и фотокопию своего удостоверения частного детектива. Он осмотрел обе бумажки и смерил взглядом шоссе.

– Ладно, но я сообщу об этом диспетчеру, – сказал он, – а он, может, сообщит в полицию. Такой у нас порядок, парень.

– Мне бы жить в этом городе, – сказал я, – но им удалось оторваться. Он свернул во вторую улицу влево. Шофер вернул мне корочки.

– Уши им оторвать удалось, а не оторваться. Для чего, ты думаешь, изобрели радиотелефон? – Он взял микрофон и что-то проговорил.

Он свернул налево, по Аш-стрит на 101-е шоссе, влился в поток машин и пошел на север, выжимая от силы 60 миль в час.

Я уставился ему в затылок.

– Волноваться вам не придется, – кивнул мне шофер через плечо. – Пятерка была сверх счетчика, а?

– Точно. Почему мне не придется волноваться?

– Они едут в Эсмеральду, это в пятнадцати милях на север, на берегу океана. Место назначения, если оно не изменится по пути – а тогда мне сообщат, – мотель под названием «Ранчо Дескансадо». Это по-испански значит «успокойся», «отдохни».

– Черт, для этого и такси не нужно, – сказал я.

– За услуги платят, мистер. Иначе нам в лавочке нечем будет рассчитываться.

– Мексиканец сам будешь?

– Мы себя так не называем, мистер. Мы себя называем испано-американцами. Родились и выросли в США. Многие и по-испански уже путем не говорят.

– Es gran lastima, – сказал я, – una lengua muchisima hermosa.

Он обернулся и ухмыльнулся:

– Tiene Vd. razon, amigo. Estoy muy bien de acuerdo (Исковерканный испанский; что-то вроде: Очень большая сожаления, язык такая красивая. – Вы правы, друг. Я очень хорошо согласен.).

Мы доехали до Торранс-Бич, миновали его и повернули к мысу. Время от времени таксист говорил по радиотелефону.

Он повернулся, чтобы сказать мне:

– Хотите, чтобы нас не засекли?

– А тот таксист? Он не расскажет, что за ней следят?

– Он и сам этого не знает. Потому я и спрашиваю. Обгони его и приезжай туда первым, если сможешь. За это – еще пятерка.

– Заметано. Он и не увидит меня. Потом угощу его бутылочкой текилы.

Мы проскочили мимо небольшого торгового центра, затем дорога расширилась; особняки по одну сторону производили впечатление дорогих и не новых, а по другую – очень современных и все же не дешевых.

Дорога сузилась, мы оказались в зоне ограничения скорости. Таксист повернул резко направо, пронесся по извилистой узкой улице, и не успел я понять, что делается, как мы очутились в глубоком каньоне, где слева поблескивал Тихий океан, отделенный полосой широкого ровного пляжа, с двумя стальными спасательными вышками. На дне каньона шофер собрался было подъехать к воротам, но я остановил его. Аршинными золотыми буквами на зеленом поле вывеска гласила: «Эль Ранчо Дескансадо».

– Не маячь на виду, – сказал я, – нужно проверить наверняка.

Он вырулил обратно на шоссе, лихо промчался мимо высокой оштукатуренной стены, затем свернул в узкую аллею и остановился. Над нами нависал старый эвкалипт с раздвоенным стволом. Я вышел из машины, нацепил темные очки, прошелся до шоссе и прислонился к ярко-красному джипу, украшенному названием бензоколонки.

Такси спустилось с горы и въехало во двор «Ранчо Дескансадо». Прошло три минуты. Такси вырулило порожняком и повернуло вверх по склону холма. Я вернулся к своему таксисту.

– Такси ? 423, – сказал я, – так?

– Точно. Что дальше?

– Подождем. Что это за ранчо?

– Домики со стоянками для машин. Где на одного, где на двоих.

Администрация в этом здании внизу. В сезон цены кусаются. Сейчас отдыхающих мало. Полцены, надо думать, и навалом свободных мест.

– Подождем пять минут. Затем я зарегистрируюсь, оставлю чемодан и попробую снять машину напрокат.

Он сказал, что это нетрудно. В Эсмеральде были три конторы, где сдавали машины напрокат: поденно и помильно, любую марку на выбор.

Мы прождали пять минут. Было чуть после трех. Я был так голоден, что позарился бы и на собачий ужин.