Пять поросят - Агата Кристи Страница 3

– Знаю.

– Разумеется, – продолжал сэр Монтегю, – тогда я не имелтого опыта, каким обладаю теперь, хотя, кажется, сделал все, что в человеческихсилах. К сожалению, многого не достигнешь, если клиент, то есть подсудимый, непомогает тебе. Все же я добился замены смертной казни на пожизненноезаключение. Судьи вынуждены были это сделать: слишком много уважаемых дам извысшего общества обратились с ходатайством за нее. К ней относились с большойсимпатией.

Он откинулся на спинку кресла, вытянув свои длинные ноги, истал похож на судью, который раздумывает, взвешивает.

– Если бы она застрелила его или хотя бы заколола, я сделалбы ставку на непреднамеренное убийство. Но яд… Здесь многого не добьешься. Этосложно, очень сложно.

– На чем строилась защита? – спросил Эркюль Пуаро.

Он прекрасно знал это из газет, но считал, что лучше, еслиперед сэром Монтегю будет разыгрывать человека совсем неосведомленного.

– Самоубийство! Единственное, на что можно было опираться.Но это совсем не воспринималось. Ведь самоубийство было совсем не в стилеКрейла. Оно просто-напросто было невозможным. Не знаю, были ли вы с нимзнакомы… Нет? Так вот, это был человек, в котором жизнь била ключом. Большойлюбитель пива и неисправимый волокита. Страстно отдавался плотскимнаслаждениям. Когда речь идет о таком человеке, невозможно убедить присяжных,что в один прекрасный день он уселся и решил свести счеты с жизнью. Не пройдет!С самого начала я понял, что передо мною безнадежное дело. Я понял, чтопроиграл процесс, еще в тот момент, когда Кэролайн появилась на скамьеподсудимых. Никаких попыток борьбы! Так оно всегда происходит: если ты неподготовишь клиента, присяжные сделают свои выводы.

– Вы это имели в виду, когда утверждали, что невозможноничего достичь без помощи самого подсудимого? – спросил Пуаро.

– Именно так, дорогой друг. Мы же не чудотворцы. Половинауспеха в этом единоборстве – это впечатление, какое производит обвиняемый наприсяжных. Я знал много случаев, когда присяжные выносили приговоры, прямопротивоположные требованиям судьи. «Он совершил это. Что же тут говорить?» –решает присяжный заседатель. Или: «Никогда он не совершит подобного! Что вы мнени говорите – не поверю!» А в нашем случае… Кэролайн Крейл даже не пыталасьбороться.

– Почему?

Сэр Монтегю пожал плечами.

– Меня об этом не спрашивайте. Кэролайн, конечно, оченьлюбила покойного. Она впала в глубокую депрессию, когда поняла, что наделала.И, наверное, никогда уже не пришла в себя после этого шока.

– Следовательно, по-вашему, она была виновна?

Деплич удивился:

– Гм… Я считаю это само собой разумеющимся.

– Она вам когда-нибудь говорила, что виновна?

Деплич удивился еще больше:

– Конечно, нет. У нас есть свой условный код. Невиновность…гм… она всегда предполагается. Однако, поскольку вас так интересует этотслучай, мне жаль, что вы не сможете поговорить со старым Мейхью. Он подбиралдля меня материалы по делу Крейла. Старый Мейхью мог бы вам сказать значительнобольше, чем я. Но сегодня его уже нет – он отдал богу душу… Остался его сын,Джордж Мейхью, но он тогда был совсем мальчишкой. Ведь минуло много лет.

– Понятно. Мне еще повезло, что вы сохранили так многовоспоминаний об этом процессе. У вас прекрасная память.

Деплич, казалось, был польщен.

– Видите ли, обычно все припоминаешь лишь в общих чертах. Ноесли речь идет об обвинении, требующем высшей меры наказания… К тому же в связис делом Крейла было очень много шума в прессе. Большое внимание привлеклалюбовная сторона дела. Довольно заметной фигурой была девушка, замешанная впроцессе. Мне она показалась весьма привлекательной.

– Извините мою назойливость, – сказал Пуаро, – но я повторювопрос: у вас не было никакого сомнения относительно виновности Кэролайн Крейл?

Деплич пожал плечами.

– Откровенно говоря… Не было ни малейших сомненийотносительно ее виновности. Да, да, она убила его! Несомненно!

– Какие доказательства выдвигались против нее?

– Все они были в пользу обвинения. Во-первых, мотив. Крейлжил с ней последние годы как собака с кошкой, в бесконечных ссорах. Он всевремя путался с какой-нибудь женщиной. В этом он был невоздержан, такая ужнатура. Но Кэролайн как будто все это легко сносила. Она делала скидку на егоартистический темперамент, а он в самом деле был художник высокого класса.Ценность его работ ныне чрезвычайно выросла, чрезвычайно! Хотя лично мне не подуше его стиль… Все же его живопись хороша, это безусловно. Как я уже сказал,иногда между ними вспыхивали настоящие баталии. Миссис Крейл тоже не отличаласькротостью. Однако он каждый раз возвращался к ней. Все недоразумения проходили.Но в последний раз произошло по-другому. В тот раз любовница оказаласьдевушкой, и даже очень молодой. Ей было только двадцать. Звали ее Эльза Гриер.Единственная дочка какого-то йоркширского промышленника. Богатая, решительная,она знала, чего хочет. А хотела она заполучить Эмиаса Крейла. Сначала навязалаему заказ на свой портрет, хотя он обычно не писал парадных полотен типа«Госпожа такая-то в розовом шелке с жемчугами». Однако время от времени онбрался за портреты. Не знаю, многим ли женщинам они понравились бы – ведь он непрятал их недостатков! Но портрет мисс Гриер Крейл написал, а заодно и влюбилсяв нее по уши. Он был давно женат, ему перевалило за сорок, и он ясно понимал,что не может не вызвать улыбку, появляясь перед друзьями со столь юной особой.Он был безумно влюблен и готов был разойтись с женой, чтобы обвенчаться сЭльзой. Само собой, Кэролайн Крейл не могла допустить этого. Она угрожала ему.Два человека случайно слышали, как она говорила, что, если он не откажется отдевушки, она его убьет. И она не шутила! За день до того, как случилосьнесчастье, они пили чай у одного соседа, который занимался собиранием разныхрастений и готовил из них лекарства. Использовал он и болиголов пятнистый, какобычно называют это растение, или цикуту. За столом шел разговор о цикуте и еесмертоносном действии. На следующий день наш химик заметил, что из бутылкиисчезла добрая половина цикуты. Это встревожило его. Флакончик с цикутой былпотом найден в комнате госпожи Крейл.

Эркюль Пуаро заметил:

– Но ведь кто-то другой тоже мог спрятать там флакон.

– Нет, в полиции Кэролайн созналась, что сама взяла яд.Слишком непродуманно с ее стороны, конечно. Но в то время у нее еще не былоадвоката, чтобы посоветоваться. Видимо, поэтому она и призналась, что взялацикуту.

– Зачем?

– Будто бы собираясь покончить с собой. Каким образом флаконоказался почти пуст и со следами только ее пальцев, объяснить не могла. Эточрезвычайно усложнило ее положение. Она утверждала, что Эмиас Крейл покончилжизнь самоубийством. Но если бы он брал напиток из флакона, который онаспрятала в своей комнате, тогда были бы отпечатки и его пальцев.