Стальная штучка - Николай Катаев Страница 3

Она ей объяснила про рейсы до Москвы и про дальнейшую пересадку на другой самолет и скорее всего в другом аэропорту. Няня молча развернулась и ушла обдумывать полученную информацию. Но Вероника уже чувствовала, что так просто ситуация не рассосется. Предстоят баталии. И не ошиблась. Они продолжались до конца недели. В ход даже шли аргументы, что, мол, «добрые люди» помогут. Приходилось доказывать, что в Москве нет «добрых людей». Их просто не существует. Каждый раз Елена Архиповна разворачивалась и уходила, чтобы потом появиться вновь с очередной бредовой идеей. Как только Вероника представляла себе няню одну в аэропорту Джона Кеннеди, ей становилось плохо.

Обстановка накалялась. Она уже проклинала тот день, когда связала ее с сестрой в Воронеже. Теперь та, видимо, делала все, чтобы вызвать к себе «богатенькую» сестренку из Америки. После каждого разговора с Воронежем Елена Архиповна становилась все более агрессивной. И объектом своей агрессии она избрала Веронику.

– Я вас сюда не привозила. Вас сюда отправил Володя, отец Ани, для того чтобы вы присматривали за девочкой. И вы не возражали. Что? Не помните? – пыталась возражать она.

Но никакие аргументы не действовали. У няни в мозгу сложился образ злодейки Вероники, которая мешает ей уехать из Нью-Йорка в Воронеж. Просто, кроме нее, не было никого, кого можно было бы обвинить в своих несчастьях.

Аня все чувствовала и мрачнела. Уже не могло быть и речи о том, чтобы выйти из дома и оставить ее одну на попечении няни.

– Мама! Пусть она уедет! – стала повторять девочка.

Вероника была бы рада. Но как?

А тут в Скайпе опять возникла Юлька. Вероника попыталась разговаривать с ней сухо. Впрочем, и та не отличалась сердечностью. Опять она отказалась объяснить причину, зачем Вероника ей понадобилась в Москве. Дошло до того, что Юлька даже предложила оплатить ее билет. Это было уже совсем странно.

А няня продолжала свое давление. Вероника уже знала из Ай-нета, что подобные перепады от апатии к агрессии – начальная форма серьезного психического заболевания. Надо было что-то предпринимать. Так просто это оставлять нельзя. В доме ребенок. И она решилась.

Да. Это будет стоить денег. Да. Придется получать российскую визу. Да. Надо будет брать с собой Аню. Ее просто не с кем оставить в Нью-Йорке. Но что делать? У нее не было другого выхода. А вот Юльке совсем незачем знать о ее решении. Уж слишком много странностей в ее просьбе.

«На месте разберемся».

И она распечатала и стала заполнять визовые бланки российского консульства.

Ночь в самолете, летящем из Америки в сторону Европы, утомила девочку. Она не выспалась и капризничала. А в Москве еще предстояла поездка на железнодорожный вокзал. Веронике хотелось как можно скорее избавиться от Елены Архиповны.

В последние дни перед отъездом няня стала просто неузнаваемой. Откуда-то появилась бурная энергия, и это утомляло. Пришлось ее везти к юристу, который вел денежные вопросы, и там она с поджатыми губками выслушала, что ежемесячные платежи из трастового фонда будут делаться на любой счет и в любой стране, которую она укажет. В свое время отец Ани сделал ошибку. Он был уверен, что няня до конца своей жизни не отойдет ни на шаг от его дочки. Но не учел, что обстоятельства меняются, и еще больше меняются люди. По документам выходило, что созданный им фонд должен выплачивать ей пособие вне зависимости от того, находится ли няня при Ане или нет.

«Какое мне дело? Это не мои деньги», – думала Вероника, добросовестно переводя слова адвоката.

Потом начались поиски подарков. Пришлось обойти с ней из конца в конец улицу дешевых китайских магазинов, где Елена Архиповна из гор тряпья вытаскивала несусветные наряды, которые не будут носить даже в поселке под Воронежем, где проживала ее сестра. Говорить с ней о чем-то было бесполезно. Они уже давно обменивались лишь отрывистыми, короткими фразами только лишь тогда, когда это было абсолютно необходимо.

На следующий день няня заявила, что ей требуется купить что-то еще, но это было уже сверх сил. Вероника грубо ответила, что в этом случае она может поехать сама. Не маленькая. Раньше ответом были лишь поджатые губки, а сейчас она встретила взгляд, полный ненависти. Все неприятие и вся нелюбовь няни к Америке сконцентрировались на Веронике, как представительнице этой проклятой страны. После этого она просто стала считать дни до их отъезда в Москву.

На удивление все складывалось удачно. Визы для нее и Ани сделали буквально в три дня, да еще и позвонили из консульства, чтобы она приехала и забрала паспорта. Юлька перестала беспокоить. С билетами не было проблем.

Но нервная встряска предстояла в аэропорту. Перед просвечиванием на контроле безопасности она вдруг осознала, что Елена Архиповна где-то при себе везет все деньги, которые она получила за время пребывания в Америке. Она практически ничего не потратила, что означало, что на ней припрятана немалая сумма незадекларированных денег. Что-то предпринимать было уже поздно. Они уже подходили к рамке, где их просвечивали. Вероника взглянула на няню. Та стояла бледная, неотрывно глядя прямо перед собой.

«Ну, будь что будет!»

Она пропустила Аню впереди себя и затем прошла сама, не глядя назад и ожидая, что услышит оттуда грозные голоса людей в белых рубашках с надписями TSA, но ничего не произошло. Служащие выглядели усталыми и отрешенными. Очевидно, их смена подходила к концу. Няня проскочила, и Вероника в очередной раз подумала:

«Господи! Ну, скорее бы!»

В самолете Елена Архиповна сидела с закрытыми глазами и за весь полет не проронила ни единого слова. Видимо, мечтала о том, как она будет жить в домике вместе с сестрой, которую не видела четверть века. И с деньгами, которыми она располагала, может быть, ее жизнь там будет вполне комфортабельной, благодаря Володе, отцу Ани.

Ну а чтобы свершилась эта идиллия, пришлось пройти очередь на паспортный контроль в московском аэропорту, ожидать багаж, брать машину и ехать прямо на вокзал. Аня устала, не находила себе места в машине, хныкала. Но Вероника была непреклонной. Она не хотела и дня больше находиться вместе с Еленой Архиповной.

Шофер вместе с ее чемоданом остался ждать на стоянке, а они все пошли к поезду. Только у вагона Елена Архиповна осознала происходящее и стала тискать Аню и плакать. Она понимала, что больше никогда ее не увидит. Девочке это не нравилось, и она всячески упиралась.

– Хватит! Мама! Поехали в гостиницу!

Елена Архиповна взмолилась, чтобы они остались. Вероника решила потерпеть еще несколько минут. Так они и стояли, не говоря ни слова, а по лицу няни текли слезы.

Когда объявили об отправлении поезда, она попросила тихим голосом:

– Пожалуйста, постойте, а я посмотрю на Анечку из окна.

Поэтому они стояли, и Аня опиралась на Веронику. Так она устала.

– Мама! Ну когда мы поедем в гостиницу?

– Сейчас, дорогая. Через три минуты.