Проект «Нужные дети» - Дмитрий Федотов Страница 3

Томск, три дня до Нового года, утро

Все–таки Новый год — самый радостный и ожидаемый праздник. Допускаю, что существуют отдельные мрачные личности, утверждающие, что Новый год — еще один шаг к неизбежному концу. Лично мне их искренне жаль. Сразу вспоминается старый анекдот из моей прошлой, медицинской жизни: «Доктор, я жить буду? — А смысл?..»

Я, например, подсознательно начинаю ощущать приближение новогоднего праздника примерно недели за три. Люди вокруг меняются, становятся оживленнее, приветливей, в глазах зажигаются проказливые огоньки, отовсюду слышны шутки, смех. На улицах и в магазинах появляются первые украшения — бумажные снежинки, китайские гирлянды, светомузыка, — и возникает приятная предпраздничная суета.

А уж за три–четыре дня вспыхивает натуральный ажиотаж. Все мечутся, скупают на подарки уже никому не нужные вещи, в продуктовых магазинах самые настоящие очереди за самыми обычными товарами. Толкотня, беготня, гвалт. Но таковы уж мы, россияне — все делаем в самый последний момент.

Вот и я за три дня до Нового года все еще не определился, где и с кем буду его встречать. Холостая жизнь, конечно, имеет свои плюсы, но минусов у нее тоже хватает. Один из них можно обозначить примерно так: «Кому он нужен, этот Васька?». Здорово, если есть прочная, устоявшаяся компания. Но у меня ее не было. Нет, конечно, существовало минимум два места, где я оказался бы желанным гостем, но всему виной мой неугомонный и общительный характер. Ему все время нужны новые ощущения, новые впечатления, ну и новые приключения, естественно.

И вот сегодня, в последний рабочий день — предпраздничный — я сидел за своим рабочим столом в редакции и чертил табличку. По вертикали в первой колонке я выписал все возможные компании, куда бы можно было пойти, а следующие две колонки обозначил как «за» и «против». В самый разгар этого ответственного дела в комнату неожиданно вкатился Колобок, то есть мой непосредственный шеф — Григорий Ефимович Разумовский. Прозвище свое он оправдывал на все сто: кругленький, лоснящийся, энергичный и самоуверенный — вылитый Колобок!

Правда, передо мной после той жутковатой истории с полтергейстом из Заречья, когда я буквально спас шефа от растерзания потусторонними силами, вырубив его на несколько минут и тем прервав гибельный контакт, Разумовский не то чтобы терялся, а относился ко мне с заметным пиететом.

— А, Дмитрий Алексеевич, — изрек Колобок, уставившись на меня и в замешательстве теребя мочку уха, — очень хорошо, что вы еще здесь.

— Почему — еще, Григорий Ефимович? — не понял я, с сожалением оторвавшись от своей непростой задачи.

— Потому что есть одна небольшая проблемка, которую решить сможете только вы.

У меня неприятно засосало под ложечкой. Когда шеф изъяснялся подобным образом, сие означало, что или «горела» полоса и в нее срочно требовалось «влить» информацию до полного объема, либо наклевывалось какое–то нестандартное дело, лучше с мистическим душком. И в том и в другом случае журналист Котов — ваш покорный слуга — считался у начальства чуть ли не единственным специалистом, способным «лечь грудью на амбразуру», но добыть нужные килобиты в кратчайшие сроки.

— Это новогодний сюрприз? — желчно поинтересовался я. Обычно такой тон мигом сбивал шефа с делового настроя, Колобок терялся, начинал мямлить, а иногда даже просил прощения за беспокойство. Но не в этот раз!

— Можно сказать и так, — невозмутимо заявил он. — У нас киднеппинг!

— У нас в стране каждый год похищают по нескольку тысяч людей. Это давно уже не сенсация.

— Но не в этом случае.

— И что в нем особенного?

— Из Заречного детдома исчезло сразу пятнадцать детей! — Колобок воззрился на меня с видом форварда, забившего финальный мяч.

— Опять Заречье? — парировал с усмешкой я. — Неужели снова полтергейст зашевелился?

При слове «полтергейст» шефа заметно передернуло, но он все же нашелся.

— Вот ты и выясни, Котов.

— Это шутка?

— Почему?

— Двадцать девятое декабря, Григорий Ефимович! — трагическим голосом сообщил я.

— Рабочий день, — пожал он плечами. — Действуйте, Дмитрий Алексеевич, — и стремительно выкатился из комнаты.

Шутки кончились. Я мрачно уставился на свою таблицу.

— Вот тебе, чтоб не мучился! — громко сказал я в пространство и вычеркнул все пункты, кроме одного: «Ракитины».

Что ж, первая мысль всегда самая верная. Поскольку в нашем городе киднеппинг — явление нечастое, даже редкое, невзирая на государственную статистику, заниматься им, конечно, будет капитан Олег Ракитин, лучший опер криминальной милиции, мой бывший однокашник и самый близкий друг.

«А вообще–то, какой может быть киднеппинг в детдоме?! — мои тренированные извилины уже заработали в нужном направлении. — Логичнее предположить массовый побег, например? Тоже не редкость в наше время. Поскольку условия жизни в этих заведениях частенько несильно отличаются от исправительно–трудовых колоний. Детки, детки, и куда же вас понесло? Зима в полный рост: морозец под двадцать, сугробы выше головы. В городе спрятаться особо негде. Милиция перекроет все немногочисленные дороги, автовокзал и «железку», потом начнут планомерное прочесывание подвалов и заброшенных строений — выловят по одному и пачками за несколько дней! Вот если бы пропал один ребенок, тогда возможно…»

Умственные упражнения мои были прерваны внезапно ожившим служебным телефоном. Даже не пытаясь догадаться, кто бы это мог быть, я снял трубку.

— Котов слушает.

— Але, это номер 55–24–12? — раздался в наушнике подозрительно знакомый голос.

— Нет…

— Так что ж вы снимаете трубку?

— Блин, Дюха! — радостно взревел я. — Откуда ты, черт?

Опустившийся почти до нуля градус моего настроения стремительно прыгнул к точке восторга, потому что это был он, Андрей Куваев, мой бывший сосед по парте, тоже старый друг, а еще — системный программист, забияка и путешественник. Правда, на путешествия его «пробило» буквально последние лет пять. Именно поэтому мы теперь виделись редко, но это никак не отразилось на наших чувствах. Более того, с некоторых пор у нас вошло в привычку собираться у кого–нибудь на квартире после очередного Андрюхиного возвращения и слушать рассказы о его приключениях, потягивая ром или благородный коньяк и покуривая любимые сигареты.

«Кажется, Новый год у меня все–таки состоится!» — весело подумал я.