Королевская лилия - Елена Дорош Страница 3

Они разговаривали по видеосвязи обычно в воскресенье – единственный день, когда Округин позволял себе расслабиться. Макар Иванович звонил, когда в воронежских краях начиналось утро, а «в заграницах», как любил говорить дед, наступала ночь. Алексей всматривался в дорогое лицо, вдоль и поперек испещренное глубокими морщинами, слушал дачные новости, рассказывал о своих делах и чувствовал, что счастлив.

Так было и на этот раз. Макар Иванович выглядел как обычно, говорил хоть и со старческим покашливанием, но бодро. Тоже, как всегда. Алексей спрашивал, дед отвечал, потом наоборот. Наказав старику беречь себя и не курить слишком много, он отключил скайп и пошел спать, уверенный, что услышит деда через неделю.

Но беда пришла раньше. Неделя выдалась тяжелой. Новые бочки из французского дуба оказались с изъяном, и отличное вино, приготовленное для долгой выдержки, стало выдыхаться и киснуть. Округин срочно вылетел в Италию исправлять положение, а оттуда прямиком отправился в Чили. Проблемы обнаружились и там.

Известие о том, что дед Макар умер, нашло его не сразу. Офис получил сообщение только через два дня, а к нему на дальнюю винодельню в горах оно дошло еще через сутки, в пятницу вечером. Разбираться как при современных способах передачи информации такое вообще могло случиться, было некогда. Алексей срочно выехал в Сантьяго и лишь через пятнадцать часов смог улететь оттуда в Москву.

Он понимал, что опоздал катастрофически, деда похоронили без него и проститься с ним уже не суждено, но запретил себе об этом думать. Иначе не выдержит. Он надеялся проспать весь перелет просто потому, что зверски устал, однако отключиться не удалось. В мутной полудреме злой и уставший Алексей промаялся половину пути, а оставшееся время сидел, тупо уставившись в карту полета на мониторе перед креслом.

Чуть больше часа перелета от Москвы до Воронежа Округин провел так же, как предыдущие двадцать: или безуспешно пытался заснуть, или смотрел перед собой осоловелыми глазами. На этот раз пилот посадил машину мягко, некоторые даже не заметили, как оказались перед терминалом. Алексей встал первым и быстро пошел по «рукаву» к выходу. Где-то там, у «зеленого коридора» его ждет верный помощник Саня. Он летел из Лиссабона, поэтому должен был прибыть намного раньше.

Голову, возвышавшуюся над всеми, Алексей, казалось, увидел сразу, но Саня все же заметил его раньше и первый поднял руку.

– Здравствуйте, Алексей Петрович, – сказал он, забирая рюкзак, – я забронировал номер в отеле.

Округин посмотрел удивленно:

– А в квартире что?

– Да там, как оказалось, жильцы живут. Квартиранты, – пояснил Саня, видя, что начальник смотрит с недоумением.

– Откуда они взялись?

– Макар Иванович пожить пустил, чтобы квартира не пустовала.

Этого Алексей не знал.

– Давно?

– Да нет. Четыре месяца.

– Зачем деду это нужно? Денег, что ли, не хватало? Быть того не может.

– Да при чем тут деньги? Я же говорю, квартира годами без присмотра. А если воры? Или трубу прорвет? Жильцы говорят, что оплачивали только коммуналку, и все.

– Все равно сначала заедем на кладбище.

– Может, поспите?

– Не засну все равно.

На могиле стоял деревянный крест. Лежали два венка и несколько пучков живых цветов. Фотографии не было. Сердце болезненно сжалось. Могила деда Макара выглядела сиротливо.

– Насчет могилы я распорядился. Завтра приведут в порядок. Фотографию уже изготовили. В следующем году поставим памятник, макет я выбрал.

Саня говорил сочувственно. Потом он добавил что-то еще, но Алексей понимал плохо. Мысли, которые он старательно гнал от себя, полезли с ужасающей быстротой.

Он бросил деда одного, оставил, покинул, даже не попрощался с ним, не попросил прощения, не поцеловал. Теперь он никогда не увидит любимое лицо, не услышит родной прокуренный голос. И ничего нельзя исправить. Ничего.

Саня отошел чуть за спину. Не стал мешать каяться. Хотя какой в этом толк?

Округин постоял еще немного и пошел по кладбищенской дорожке к выходу.

К дому деда Алексей подошел с сильно бьющимся сердцем. Сам не понимая почему, он волновался. На звонок никто не ответил.

Квартиранты, видимо, спали. Днем в воскресенье?

Алексей без толку давил на кнопку минут десять и уже решил, что в квартире никого нет. Однако за дверью вдруг раздалось шуршание, и детский голос пропищал:

– Вам чего надо?

– Меня зовут Алексей. Я внук Макара Ивановича. Впустите, пожалуйста.

Стало тихо, потом голос проблеял:

– А Макар Иванович умерли.

– Знаю, – терпеливо ответил Округин, – я только сегодня прилетел. Мне нужно с вами поговорить.

За дверью поскреблись, еще немного пошуршали и, наконец, открыли.

Оказалось, с ним разговаривал не ребенок, а женщина, совсем молоденькая.

– Не пугайтесь, прошу вас, – произнес Алексей как можно мягче. – Можно войти?

Женщина посторонилась и сразу стал заметен ее большой живот. Какого черта он приперся на ночь глядя? Еще родит с перепугу!

Округин прошел вслед за женщиной в комнату и сразу почувствовал, что в доме изменился запах. У деда всегда пахло крепким табаком, старым деревом и жареной картошкой. Сейчас – чем-то сладким или скорее кисло-сладким, стиральным порошком и еще чем-то трудноопределимым, но приятным.

– Вы простите меня, пожалуйста. Я веду себя бесцеремонно. Наверное, просто устал. Но мне нужно было тут побывать.

Женщина кивнула и отошла в дальний угол.