Сокол и Ласточка - Борис Акунин Страница 3

На сорокапятилетие мисс Борсхед прислала племяннику вподарок золотые часы 18 века, усыпанные мелкими бриллиантами. Сначала за нихпришлось уплатить таможенную пошлину, которая произвела зияющую пробоину всемейном бюджете. Далее оказалось, что у золотой луковицы двенадцатичасовойзавод и её надо подкручивать дважды в сутки, а про это не всегда вспомнишь. Ивообще, довольно глупо выглядит интеллигентный человек, который выуживает изкармана этакое помпезное тюрлюрлю — будто какой-нибудь Майкл Джексон илиКиркоров. А оно ведь ещё и отзванивает «Боже храни короля», обычно в самыйнеподходящий момент. Главная же катастрофа приключилась, когда в капризномхронометре что-то сломалось. По бестолковости Николай Александрович неудосужился спросить, во сколько обойдётся починка, до ремонта. Ну а потом былоуже поздно. Чтоб расплатиться с мастером, пришлось продавать машину… Избавитьсяже от часов не представлялось возможным. Тётя очень хорошо помнила все своиподарки и часто интересовалась, пользуется ли ими племянник.

Ах, что часы! На последний день рождения Ника получил оттётушки подарочек того пуще. Озабоченная тем, что мальчик растеряет в Россиипоследние остатки аристократических манер, Синтия преподнесла бедному Фандорину1/7 чистокровного жеребца. Одна седьмая означала, что конём он владел на паяхещё с шестью собственниками и мог кататься один раз в неделю. Вороного СтюартаПятого тётя разыскала на сайте шикарного подмосковного клуба, пленилась звучнымименем и фотографиями, заплатила какие-то сумасшедшие деньги — и НиколайАлександрович оказался совладельцем злобного кусачего монстра, к которому иподойти было боязно.

Дальше так: плата за членство в клубе (пришлось брать заём вбанке); ежемесячные собрания с остальными шестью компаньонами (ну и рожи! ну иразговоры!); по понедельникам поездки за город, через многочасовые пробки,чтобы покормить Стюарта Пятого сахарной морковкой и сделать очереднуюфотографию для тётушки.

Карибский круиз тоже был подарком — к 910-летию родаФандориных. (Сам же Ника когда-то и раскопал, что первый фон Дорн получилрыцарские шпоры в 1099 году.) На девятисотлетие тётя, помнится, прислала спецтрейлеромконную статую Тео Крестоносца для установки на дачном участке — но кошмарнуюэпопею с памятником предка лучше не вспоминать. Сколько ушло денег, времени инервов на то, чтобы избавиться от каменного чудища!

Теперь, стало быть, новая причуда — океанское плавание.

Три года назад мисс Борсхед перенесла инсульт, усадивший еёв инвалидное кресло, однако не перешла к пассивному образу жизни, а наоборот,всемерно активизировала lifestyle. [3] Пока ходила на своих двоих, оченьнеохотно покидала пределы Борсхед-хауса и не читала ничего кроме «Дейлителеграф». Теперь же освоила интернет, существенно расширила круг интересов ипристрастилась к путешествиям. По убеждению Николаса, причиной были упрямство инеисправимая поперечность характера. Ничто не смело ограничивать свободы СинтииБорсхед, даже параплегия нижних конечностей.

На приглашение составить тёте компанию в морском круизеНиколай Александрович ответил вежливым, но решительным отказом. Слишком хорошоон себе представлял, во что это выльется.

Три недели он будет внимать поучениям, как исправить своюнезадавшуюся жизнь. Тётя считала «маленького Ники» неудачником и, возможно,была права, но давать советы другим он тоже умел. Это, собственно, составлялоего профессию. Знал он и тётины представления о «правильной жизни». Штука втом, что не все люди на свете правильные, а если человек неправильный, то ижить ему следует тоже неправильно.

Три недели будет выслушивать шпильки в адрес жены. Алтын иСинтия друг друга на дух не выносили, и тётушка всё ждала, когда же уплемянника наконец раскроются глаза. После истории с принцессой Дианой миссБорсхед стала чуть терпимей относиться к разводам, допуская их целесообразностьв некоторых исключительных случаях. (Нечего и говорить, что брак Николаса относилсяименно к этой категории).

А ещё магистр подозревал, что главной причиной, по которойтётя так настойчиво звала его в круиз, был титул баронета, который Фандоринунаследовал от отца. Синтия Борсхед родилась в семье чаеторговца,разбогатевшего в послевоенные годы, и, как это часто бывает с детьми нуворишей,придавала очень большое значение аристократическим глупостям. Она держаласьгранд-дамой. Носила только антикварные драгоценности и любила обронить вразговоре имя какого-нибудь титулованного знакомого. Стало быть, в течение трёхнедель она будет знакомить Нику со скучными стариками и старухами, говоря созначением: «Сэр Николас, второй баронет Фэндорин, мой племянник». С той жецелью — чтобы выглядеть побарственней — некоторые заводят породистого пса:борзую или левретку. «Неужто я, дожив до седых волос, ни на что лучшее негоден?» — пожаловался Ника жене. (Белые волоски он у себя обнаружил недавно,расстроился, словно получил повестку с того света, и теперь всё время поминалсвои седины.)

Отвязаться от тёти Синтии было очень непросто, но в концеконцов Николай Александрович, наверное, отбился бы — если б собственная супругане нанесла магистру удар в спину. Алтын отнеслась к его жалобам без сочувствия,а сразу и безапелляционно заявила: «Поедешь, как миленький».

Хотя удивляться было нечему. Супруга у Ники была дамапрагматичная, целиком сосредоточенная на интересах своей семьи. А дела уФандориных в последнее время шли неважно.

Консультационная фирма «Страна Советов» и до кризисаперебивалась с хлеба на квас. Природа обделила Николая Александровича деловойхваткой. Мало быть хорошим профессионалом, надо ещё уметь свои способностипродавать — а это тоже требует профессионализма, но иного рода. Агента илименеджера, который рекламировал бы достоинства гениального консультанта,отсеивал невыгодные заказы и выжимал максимум из выгодных, у Фандорина не было.Сам же он предпочитал браться за дела интересные, от неинтересных увиливал. Приэтом заработок обычно сулили дела скучные, а дела увлекательные частенькооборачивались прямым ущербом.

Взять хоть минувший год.

Самый неинтересный заказ: найти рекламный ход дляпродвижения на рынок нетрадиционного для России спиртного продукта. Напитокназывался кальвадос и никак не желал продаваться в массовых количествах, ибоназвание его трудно выговаривалось, а вкус ассоциировался у населения сяблочным самогоном. Однако заказчик, мини-олигарх с разнообразными финансовымиинтересами, очень любил благородный нормандский напиток, верил в его российскоебудущее и уже купил во Франции компанию по его производству. Как быть?