Белая сирень - Маша Ловыгина Страница 3

Ольга двигалась вдоль рядов с овощами и фруктами и ловила себя на том, что её брови взлетают вверх под самую чёлку при виде ценников.

Артём, особенно в последнее время, настойчиво предлагал ей деньги, демонстративно оставляя на полочке в прихожей несколько зелёных купюр. Но она всего пару раз воспользовалась его предложением, продолжая закупать продукты на свои средства в районе, где жила и работала. Вот и вчера она очень удачно отхватила приличный кусок телятины, который оказался дешевле выложенных сегодня на уличном прилавке, помидор. Томаты были, действительно, хороши и пахли югом. Артём с детства привык к самому лучшему.

Ольга потопталась перед горкой томатов, затем взяла парочку, выбрав самые спелые. И зелень. Да, зелень обязательно!

В молочном отделе толпились покупатели. Оле понравилась молодая продавщица в кружевном кокошнике и белом фартучке. Она чем-то неуловимо напоминала Клару Лучко в «Кубанских казаках», и при виде её румяного лица в голове Ольги тут же зазвучала знакомая мелодия.

— Сметана свежая? — дородная женщина за спиной Оли постучала по стеклу витрины выпуклым золотым перстнем, привлекая к себе внимание.

— У нас всё свежее, — мелодично отозвалась продавщица, отпуская улыбчивого дяденьку в очках.

— Дату мне скажите! — не унималась женщина с перстнем.

— Восемнадцатое!

Оля вздрогнула и нахмурилась. Обернулась к женщине.

— А сегодня какое?

— Восемнадцатое! Вы тоже обратили внимание? Как будто мы поверим, что сметана сегодняшняя! Дай бог, если вчерашняя.

— Восемнадцатое мая?

Женщина чуть отодвинулась от Ольги и с подозрением оглядела её с ног до головы:

— Ну да. Вы что-то брать будете?

Оля задумчиво закусила губу.

— Что, дочка, выпала из реальности? — очкастый дяденька подмигнул ей и погрозил пальцем. — Рано маразмом страдать! Витамины пей!

Ольга отошла в сторону от снующих покупателей и достала телефон. Притоптывая от нетерпения, она слушала длинные гудки, пока ей не ответили.

— Жанна, привет, это я!

— Кто — я? — Саблина хрипло откашлялась. — Валеева? Ты с ума сошла? Я только спать легла.

— Прости! — Ольга поборола желание отключиться. — Но, раз уж ты ответила…

— Господи, — протянула Жанна и снова закашлялась, — голова раскалывается! Подожди, аспирин выпью. — Послышалось бульканье и стон. — Давай, Валеева, добивай меня. Я готова.

— Жаннуль, я опять к тебе за помощью. Регистрация заканчивается, а мне, сама понимаешь, очень нужно.

— А что, уже полгода прошло? Вот, блин, время летит. Тебе, Валеева, не регистрацию, а мужика хорошего надо. Столько лет в Москве, а как монахиня живёшь. Шла бы тогда в монастырь, там мирские хлопоты людей не беспокоят.

Ольга молча ждала. Ладонь вспотела, и девушка, поставив пакет между ног, переложила телефон в другую руку.

— Позвоню сегодня или завтра. И сразу об оплате: я себе пальто из последней коллекции Марни присмотрела, — голос Жанны приобрёл насыщенность и звонкость, — ткань мне подгонят из Италии. Хочу, чтобы ты кое-что переделала в модели. Эксклюзива хочу.

— Конечно, Жанн, всё, что пожелаешь. Для оформления я могу не приезжать? Всё, как обычно?

— Да, справку я у администратора в театре оставлю. И, кстати, в груди у меня теперь немного больше, — актриса кокетливо рассмеялась, — подарок на 8 марта, так сказать! Белецкий вчера заценил! Мы в «Облаках» пересеклись. Я была в том чёрном платье, помнишь, с вырезом до глубины души? Еле втиснула своё богатство! Ты бы видела глаза Лучникова! Старая скотина исходил слюнями! А надо было вовремя внимание на меня обращать, когда я ещё птенцом была и не знала, куда податься. Вот теперь сиди, вращай своими жадными глазёнками! У меня визажист на зарплате и тренер на подхвате!

— Помада красная была? — Оля, забыв про сметану, покинула павильон.

— Странный вопрос, Валеева, только красный, и только Шанель!

— А с тобой кто был? Ты же не с банкиром своим тусила? — Оля подумала о вишнёвом отпечатке на лице Артёма.

— Тебя не проведёшь, мой маленький сыщик, — послышался щелчок зажигалки. — Разумеется, нет: пузатый мишка резвился в родной берлоге со своими медвежатами и старой злой медведихой. Инга Розова хвостом увязалась после показа. Вот бесит она меня, понимаешь? Бесит! Ни рожи, ни кожи, но дядя — сам Рыбальченко. Ей за ролями в очередь стоять не надо. Может, он ей и не дядя вовсе? Хотя, нет — она же страшная! И таланта нет. Кидалась вчера на Белецкого. Я думала, она его проглотит. Впрочем, он парень свободный. Но она-то ему зачем — кошёлка потасканная? Ты здесь, Валеева?

— Да, Жанна, — Оля тяжело вздохнула, — спасибо тебе! Отдыхай!

— Давай, до встречи! Как решишь за ум взяться, скажи. Я тебе помогу жизнь устроить. Про пальто не забудь!

Нажав отбой, Ольга запихнула телефон обратно в карман плаща. Оглядевшись, заметила скамейку. Села, подставив лицо лучам весеннего солнца.

"Что я делаю? Зачем? Никогда не получится так, как мне хотелось…" — мысли роем носились в её голове, спотыкаясь и наскакивая, друг на друга. "Милый, милый мой, Белецкий, свет ты мой в окошке. Как же ты мне нужен! И как не подхожу тебе я, не вписываюсь в твою жизнь. Где взять силы оставить тебя? Ещё бы немножко побыть с тобой…"

— Вам плохо? — женский голос вывел Ольгу из оцепенения.

Девушка распахнула глаза и тут же вытерла скопившиеся на ресницах слёзы.

— Солнце, — она нервно улыбнулась.

— Вы аккуратнее, у вас кожа фарфоровая, а весеннее солнышко жадное, — пожилая женщина в очаровательной шляпке поглаживала маленькую собачку на руках.

— Да, я немного разомлела, — Ольга сняла пакет со скамейки и поставила его рядом, освобождая место.

— Нет, нет, мы с Арнольдом гуляем. У нас утренний променад. Всего вам доброго.

Оля смотрела вслед женщине. Любовалась её стройной для почтенного возраста фигурой, уложенными на старый манер волосами и тонкими щиколотками. Вдруг вспомнила фотографии предков Артёма в тяжёлом бархатном альбоме. С картонных страниц, защищённые от света невесомой шёлковой бумагой, они величаво взирали на Ольгу Валееву. И в их глазах читался молчаливый укор: кто ты, и что делаешь здесь?